— Шамиль, миленький, может, обознался ты там, в наркомате? — пробился к нему голос Фаины. — Может, показалось тебе про Аврамова? Все знают: вы же как родня с ним, сколько раз он с женой у тебя был. Может, ты чего не понял?
— Не знаю, Фая, ничего не могу понять! Я там подумал, с ума схожу. Слышу Гришку и себе не верю. В приемную Аврамов вышел, а вернулась кукла заводная, бешеная, с его голосом. Не бывает так! — крикнул он с мукой в голосе, корчась в нестерпимом своем горе.
Потрясенная отчаянием этого бесстрашного человека, о делах которого ходили легенды, задохнувшись в нежности к нему, Фаина скользнула к Ушахову, обняла и вжалась в него, не просила защиты — сама защищала:
— Шамиль, хороший мой, я виновата! Я ведь тогда ждала тебя, ночами в подушку выла — когда придешь? А пришел, сама не знаю, что накатило… Сколько ж мы с тобой счастья нашего упустили! Сегодня Фариза прибежала, вся зареванная, ее дядя на машине привез из города. Про увольнение свое рассказала и про тебя. У меня ноги как отнялись. Тут Апти кормить, собирать в дорогу надо, а я сижу, подняться не могу. Фариза одна мечется. Вышла их провожать за калитку, еле стою. Они на дно балки спустились, ушли, а меня будто кто в бок толкнул. Повернулась — ты с поднятым наганом. Г-гос-поди! Откуда только силы взялись… Ты обо мне хоть подумал?!
* * *
Аврамов, выйдя из наркомата, почти бегом пересек двор, сел в машину на заднее сиденье, с треском захлопнул дверь. Глядя в стриженный под бокс затылок Сапрыкина, строго велел:
— Дамирев (Даешь Мировую Революцию!) Кузьмич, рвани-ка на Щебелиновку, в гостиницу.
Затылок Кузьмича струил «Шипр» и стойкую уверенность, что ежели тихо ехать, то дальше будешь. Машина сонно урчала, брезгливо переваливаясь на колдобинах, и Аврамов с немалым напрягом удерживал собственную руку, норовившую с треском шлепнуть невозмутимую потылицу.
В номере не было ни вещей Ушахова, ни его самого. Аврамов, плюхнувшись уже на переднее сиденье, бросил Дамиреву Кузьмичу сквозь зубы:
— Гони в Хистир-Юрт!
Сказано это было так категорично, с упором на «гони», что носитель лозунгового имени, покосившись на раскаленного шефа, рванул с места со скрежетом и колесным визгом, как и полагалось доблестной оперативной милиции.
В райотделе Аврамов захватил с собой двух бойцов-новобранцев. Начальник, как и следовало ожидать, сегодня не прибывал. Дома Ушахова тоже не было — ключ лежал, как всегда, под половиком на крыльце. Аврамов, изнывая сердцем, беспомощно оглядел холостяцкое тусклое запустение. «Да где же Шамиль? Не дай бог…» Дальше он додумывать не стал: похолодела спина в предчувствии.