– Еще, – жестко сказал Илья. – Только не повторяй вслух, а запиши на листке бумаги. И я запишу. Давай.
Я написал: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда».
Он взял листок и долго, мучительно долго читал то, что я написал. Потом то, что написал он. Потом положил рядом оба листка.
– Юрочка, как же так? Ты можешь ущипнуть меня, ударить, укусить, порезать, но не очень сильно? Как же так? Этого же не может быть. Понимаешь? Не может быть. Нет ни одного случая четко зафиксированной передачи мыслей на расстояние. Ты это понимаешь?
– Я это «понимаешь».
– Так что же ты стоишь?
– А что мне делать?
– О боже, почему мой друг так дементен? Это же… это же… это событие, значение которого не укладывается в сознании. Нет, Юрка, это все правда? Если я не сплю, в честь такого события я клянусь убрать квартиру, покрыть полы польским лаком и выучить наизусть календарь. Что я сейчас подумал?
– Что я стою, как кол, начисто лишенный фантазии.
– С ума сойти! Я уж даже не знаю, как отметить… По рюмочке?
– Нет, мой друг, – важно ответил я. – В отличие от некоторых я не могу относиться к своей голове безответственно. А вдруг алкоголь разрушает способность к телепатии?
– Во имя науки, – жалобно сказал Илья.
– Я тебе дам науку, алкаш! – строго сказал я. – К тому же я за рулем.
– Ладно, бог с тобой. Я вот сейчас подумал… Хотя зачем мне тебе говорить, раз ты и так читаешь мои мысли…
– Разговаривать все-таки привычнее.
– Знаешь, Юраня, пока ты особенно не распространяйся о чтении мыслей.
– Почему?
– Это все слишком серьезно. Не надо делать из этого цирк. Галя знает?
– Да.
– А кто еще?
– Никто.
– Возьми с нее слово, что она никому не скажет. Обещаешь?
– Да.
– А я тоже подумаю, что нам делать дальше.
Педагог есть педагог. Я просто не мог отказать себе в маленьком удовольствии. К тому же я, если говорить откровенно, все-таки тщеславен.
– Так, подумаем, кого бы сейчас вызвать, – сказал я и встал из-за стола.
Седьмой "А" затаил дыхание. Я медленно пошел между партами, заложив руки за спину.
«Не спросит, прошлый раз с места вызывал», – юркнула мысль Коли Сафонова.
– Ты в этом уверен? – спросил я, останавливаясь.
– В чем, Юрий Михайлович? – вскочил ставосьмидесятисантиметровый акселерат.
– В том, что не спрошу тебя, поскольку прошлый раз с места вызывал.
Сафонов несмело улыбнулся.
– Ну что ж, уверенность – прекрасная вещь. Раз ты уверен, не спрошу. Садись, мой юный друг.
Сафонов сел, недоуменно моргая прекрасными пушистыми ресницами.
«А я не выучила!» – испуганно подумала Аня Засыпко, маленькая чистенькая, беленькая девочка, у которой была самая длинная и толстая коса в классе, а может быть, и в мире.