– Ну, стукнет раз для острастки, а вы – бить…
– Ладно, не будем с вами спорить о терминах. Я вас прошу: не бейте, не ругайте его, забудьте хотя бы на месяц о своих воспитательных обязанностях. Договорились?
– Гм! Посмотрим, Юрий Михайлович, – обиженно сказала Антошина. – Вы, конечно, педагог…
– А сейчас, когда выйдете, попросите зайти Сергея.
– Сергей, – сказал я Антошину, когда он вошел в учительскую, – ты можешь чуточку меньше стараться?
Сонливость исчезла на мгновение с лица Сергея. Он подозрительно посмотрел на меня.
– Да, Сережа, я совершенно не шучу. Я пришел к выводу, что ты чересчур стараешься, а перенапряжение в твоем возрасте опасно. Молодой, растущий организм… и так далее.
Я чувствовал себя Песталоцци и Ушинским одновременно. Мерзкое самодовольство охватывало меня. Эдак можно вдруг начать относиться к самому себе с величайшим почтением.
– Что-то я не пойму вас, Юрий Михайлович, – пробормотал Антошин. В его мире ирония была явно вещью непривычной, и она вызывала в нем неясное беспокойство, как капкан на тропе у зверька.
– Я только что уверял твою матушку, мой юный друг, что ты стараешься изо всех сил… (Сергей вопросительно-недоуменно посмотрел на меня.) Стараешься учиться плохо. Я договорился с ней, что месяц они тебя не будут трогать. – Лицо Сергея густо покраснело, и я опустил взгляд на журнал, чтобы не смущать его. – А ты этот месяц постарайся никому ничего не доказывать. Прошу тебя как о личном одолжении. И никому ни слова. Идет?
– Идет, – без особого убеждения в голосе сказал Антошин. Боже, если бы кто-нибудь мог сосчитать, сколько раз он давал обещания! – Можно мне идти?
– Конечно, – сказал я. – Только я хотел спросить у тебя одну вещь…
Сергей подозрительно посмотрел на меня.
– Допустим, обычный человек вдруг начинает видеть необычные сны…
– Как это – необычные?
– Ну, необыкновенные сны…
– Так ведь все сны необычные. На то они и сны, – рассудительно и убедительно сказал Сергей.
– Я понимаю. Но я говорю о совсем необычных снах.
– В чем необычные?
– По содержанию. Какие-то космические сны. Чужая планета и так далее.
– Ну и что?
– Понимаешь, сны так похожи на реальность…
– Простите, Юрий Михайлович, какая же реальность, если вы говорите – чужая планета?
– Да, конечно, ты прав. Дело не в этом. Просто сны очень яркие, логичные по-своему и как бы серийные. Один сон переходит в другой…
– А это у кого так? Я что-то такой фантастики не помню…
– Я тоже. Сугубо между нами, Сергей, это происходит со мной.
– Честно, Юрий Михайлович, или это вы ко мне такой педагогический прием применяете?