— Может, оно и к лучшему, — добавила Дана. — Пит…
— Послушай, извини меня.
Она улыбнулась, но, как мне показалось, натянуто. С тех пор я все думаю об этом. Мне бы хотелось верить, что улыбка была настоящей.
— Это все «травка». Я не сомневаюсь: без нее ты мужчина что надо.
— Это точно. — В моем голосе слышалась обреченность.
— Ладно. — Она села. — Я иду наверх. Ты немного побудь здесь, а потом тоже приходи.
Я хотел попросить ее подождать, позволить мне попробовать еще раз, но заранее знал, что ничего у меня не получится, не получится, пока не высохнет океан, а луна не позеленеет. Она натянула платье, застегнула молнию и отбыла, оставив меня под лестницей. Месяц пристально наблюдал за мной, вероятно, хотел увидеть, плачу я или нет. Я не плакал. Какое-то время спустя собрал одежду, стряхнул с нее прошлогодние иголки. Оделся, поднялся по ступеням. Пит и Дана испарились. Джо в углу лобзался с какой-то роскошной девахой. Я сел, дожидаясь, когда закончится вечеринка. Она таки закончилась.
К тому времени, когда мы вернулись в Бангор, заря отработала свою смену и над горизонтом поднялся красный диск солнца. В машине все молчали. Я ужасно устал и не хотел говорить о том, сколько горя принесла мне эта вечеринка. Я чувствовал себя совершенно раздавленным случившимся.
Мы поднялись в квартиру, я лег на диван в гостиной. Последнее, что я запомнил перед тем как заснуть, — полосы солнечного света, пробивающиеся сквозь жалюзи, да маленький коврик у батареи.
Снилось мне Скрипящее Чудище. Так же, как в детстве, я лежал в постели, по стенам и потолку двигались тени ветвей. Только на этот раз Чудище не остановилось у спальни родителей, а приближалось и приближалось, пока с жутким скрипом не распахнулась дверь моей комнаты.
Вошел отец. На руках он держал мать. С разрезанным носом. Кровь замарала ее щеки, как краска войны.
— Хочешь ее? — спросил отец. — На, бери, паршивая никчемность. Бери ее.
Он бросил мать на кровать рядом со мной, я увидел, что она мертва, и с криком проснулся. Член стоял столбом.
Никто не нашелся что сказать, даже Сюзан Брукс. Несказанных слов особо и не осталось. Большинство поглядывали в окна, но и там не находили ничего интересного. Народ разогнали, особой активности не наблюдалось. Я решил, что сексуальная история Сандры лучше моей: в ней присутствовал оргазм.
Тед Джонс по-прежнему буравил меня взглядом (я подумал, что отвращение в нем полностью вытеснила ненависть, и меня это могло только радовать). Сандра Кросс вновь погрузилась в собственный мир. Пэт Фицджеральд мастерил из листа бумаги самолетик.