О, этот продленный день! За годы я не расходовал столько эмоций! Душа моя рванулась к черному ящику, что стоял на обычном лабораторном столе с криво прибитым инвентарным номерком. Нет, не только сыном он был мне, этот ящик, а и братом по разуму, и я хотел протянуть ему руку, потому что если одно разумное существо не подаст руку другому, на чем еще может стоять мир?
Я взял Галочку за руку, и мы молча пошли к выходу. В институте уже давно никого не было, только под дверью триста двадцать третьей комнаты протянулась светлая полоска. Бедный Женька Костоломов судорожно оформляет свою диссертацию, которую защищает а следующий вторник. Не волнуйся, Женька, все будет а порядке. Главное – не волнуйся.
«Уходите?» – спросил Норберт Винер со стены. Я кивнул, и отец кибернетики вернулся на стену, потому что забирал у нас ключи не он, а Николай Гаврилович. Он снова пил чай из чудовищной своей кружки с розами, и я подумал светло и без зависти, что вахтеры пьют чая больше представителей всех других профессий, и от этого их желчные протоки всегда в величайшем порядке.
Мы снова шли с Галочкой по улицам и молчали. Если мы промолчим еще сто шагов, загадал я, все будет хорошо. На восемьдесят первом шагу Галочка остановилась, внимательно посмотрела на меня, открыла было рот, но потом передумала, и мы снова пошли к метро. Начал накрапывать дождик, но он был таким теплым, маленьким и уютным, что вовсе не воспринимался как дождик.
– Сто, – сказал я решительно.
– Что «сто»? – спросила Галочка.
– Я загадал, что если мы пройдем сто шагов, не сказав ни слова, все будет хорошо.
– Ты уверен, что все будет хорошо? – Галочка снова остановилась и пристально посмотрела на меня. Глаза ее, и без того большие, казались в сумерках огромными и тревожными. Сердце у меня забилось.
– Да, – соврал я без особой убежденности.
– Ты врешь.
– Да, – сказал я, – я вру.
– Зачем?
– Потому что я хочу убедить тебя и себя, что все будет хорошо.
– Значит, ты думаешь, если врать себе, все будет хорошо?
– Конечно. Надо только врать долго и убежденно.
– Может быть.
– Галчонок, мы хотели провести сегодня вечер вместе.
– Мы и провели его.
– Я… Я думал…
– Нет, Толя, – очень серьезно сказала Галочка. – Это было бы… неправильно.
– Если ты думаешь, что…
– Да нет же, – Галочка досадливо мотнула головой, – об этом я меньше всего думаю. Какое это вообще имеет значение! Я думаю о Яше.
– А что?
– Не знаю… как бы тебе объяснить… Вот мы придем ко мне, я достану недопитую, уж не помню кем, бутылку коньяка, поставлю на проигрыватель пластинку. Мы будем сидеть рядышком на диване, и нам будет тепло и хорошо. Ты положишь мне руку на плечо, я потрусь об нее ухом, потому что я уже много раз представляла себе, как это будет, и мне хочется быть с тобой рядом. А в пустой и темной комнате триста шестнадцать Яша, который никогда не спит, будет снова и снова пытаться понять, кто он.