— Чикагскими, заметь! — подлил масла в огонь Лоуз.
— Потом наденут военную форму и будут расстреливать фермеров и жечь их хижины. В такой уж стране мы живем. Заповедник убийц и эксплуататоров.
Повернувшись к жене, Джек спросил саркастически:
— Не так ли, дорогая? Дети долбят наркотики, у буржуев руки по локоть в крови, а бездомные роются в помоях…
— Вон идет твоя подруга, — тихо прошипела Марша.
— Моя?.. — Гамильтон с удивлением обернулся.
Сквозь толчею торопливо пробиралась стройная, гибкая блондинка. Чувственный ротик полураскрыт, буйная копна волос лихо спадает на плечи. Сначала Джек не узнал ее. На ней мятая блузка с низким вырезом. Лицо лоснится от обильной косметики. Юбка в обтяжку соблазнительно подчеркивала округлые формы. Роскошный бюст вздрагивал при каждом шаге.
Джеку ударил в ноздри сложный букет запахов — аромат духов и разгоряченного женского тела. В голове сразу закружились столь же сложные воспоминания.
— Привет. — У Силки был низкий, хрипловатый голос. Она склонилась и чуть ткнула губами Джека в висок. — Я ждала тебя.
Гамильтон смущенно поднялся и предложил ей стул.
— Спасибо. — Усевшись рядом, Силки обвела взглядом присутствующих. — Привет всей честной компании!
— Могу я задать вам один вопрос? — холодно обратилась к ней Марша.
— Разумеется.
— Какого размера вы носите лифчик?
Не моргнув глазом, Силки спокойно задрала блузку так, что обнажились великолепные груди.
— Вас удовлетворяет мой ответ?..
Марша густо покраснела.
С беззастенчивым, мальчишеским восторгом Джек глазел на невероятных размеров сиськи.
— Полагаю, что лифчики — буржуйская выдумка для обмана простого народа.
— Кто бы говорил о народе! — слабо возразила Марша; только что увиденное зрелище явно лишило ее душевного равновесия. — Тебе, должно быть, нелегко поднимать вещи, когда ты их роняешь, — сказала она девице.
— В коммунистическом обществе, — объявил Лоуз, — пролетариат ничего не роняет!
Силки рассеянно улыбалась, касаясь своих обнаженных грудей длинными тонкими пальчиками. Затем, пожав плечами, она опустила блузку, расправила рукава и положила руки на стол.
— Что новенького?
— Большая битва на дороге, — сообщил Гамильтон. — Кровожадный Уолл-стрит против героического, самозабвенно распевающего гимны рабочего класса.
Силки с сомнением посмотрела на Джека:
— И чья возьмет?
— Честно говоря, почти вся шакалья стая фашистов погребена под горящими лозунгами.
— Смотри! — вдруг показал на что-то Лоуз. — Видишь, вон там?
В углу бара стоял автомат, продающий сигареты.
— Помнишь?
— Еще бы.
— И тот тоже на месте. — Лоуз ткнул пальцем в другой угол, на леденцовый автомат, едва различимый в табачном дыму. — Помнишь, что мы учудили с ним?