Пророк обалдело внимал откровениям Гамильтона.
— Это неслыханно… Я не мог даже мысли допустить, что где-то существуют целые миры неверных.
Джек почувствовал, что терпение с каждой секундой испаряется.
— Неужто до вас не доходит, о чем я?.. Ваша занюханная Вселенная, этот Бааб, или как там его…
— Второй Бааб! — перебил его Клэмп.
— Что такое — «Бааб»? И где тогда Первый? Откуда вся эта чушь?
Наступила пауза презрительного (со стороны пророка) молчания. Наконец Гораций Клэмп усмирил свой праведный гнев и заговорил:
— Девятого июля тысяча восемьсот пятидесятого года Первый Бааб был казнен в Табизе. Двадцать тысяч его последователей, бахаитов, были зверски умерщвлены. Первый Бааб — истинный пророк Господа. Он умер, явив людям множество чудес. Его тюремщики рыдали, словно дети, когда он умирал. В тысяча девятьсот девятом году его останки были перенесены на гору Кармель.
Клэмп умолк. На минуту повисла драматическая тишина, а взгляд Клэмпа наполнился огнем истовой веры.
— В тысяча девятьсот пятнадцатом году, через шестьдесят пять лет после своей кончины, Бааб появился вновь на Земле. В Чикаго, в восемь часов утра четвертого августа, свидетелями этого стали посетители одного ресторана. И это несмотря на тот неоспоримый факт, что его физические останки на горе Кармель неприкосновенны до сих пор.
— Понимаю, — кивнул Джек.
В священном порыве подняв обе руки, Клэмп продолжил:
— Какие еще нужны доказательства? Видел ли мир когда-либо большее чудо? Первый Бааб был только пророком Единосущего Бога…
Дрожащим от волнения голосом Клэмп закончил:
— …тогда как Бааб Второй — это… Он!
— А почему именно Шайен?
— Бааб Второй окончил свои дни на Земле именно в этом месте. Двадцать первого мая тысяча девятьсот тридцать девятого года Он вознесся в Рай, уносимый пятью ангелами, на глазах у верующих в Него. Это был момент божественного потрясения. Я лично… — Тут в горле у пророка что-то булькнуло — наверное, пузырь благоговейного экстаза. — Я сам получил от Второго Бааба, в Его последний час на Земле, Его личные…
Патетическим жестом он указал на нишу в стене кабинета:
— Вот в этом михрабе хранятся часы Второго Бааба, его авторучка, бумажник и один зубной протез. Остальные зубы, будучи природными, вместе с ним вознеслись в Рай! Сам я, в период земного бытия Второго Бааба, был его хронистом. Я и записал большую часть текстов «Байяна» вот на этой пишущей машинке…
Он прикоснулся к стеклянному колпаку, под которым стоял старый разбитый «ундервуд», пятая модель в конторском варианте.
— А теперь, — заявил Клэмп, — давайте-ка поразмыслим над той картиной, которую вы мне описали. Подумать только, чтоб целый мир, миллиарды людей проживали свои жизни напрасно — в отлучении от светлого лика Единосущего Бога!