Другие представители казаков высказывались в этом же смысле и резко указали на оскорбительную для нас формулировку вопроса генералом Деникиным. Последний не ответил на наши требования по существу, а лишь заявил:
— Вы, господа атаманы, меня очень сильно «облаяли», но я все же весьма удовлетворен тем, что вижу перед собою действительно русских людей…
Но едва ли Деникин был искренен.
Того же дня вечером у меня во дворце состоялся парадный официальный обед в честь прибывших на совещание атаманов, на котором присутствовало до двухсот человек, в том числе и представители союзных держав. Во время обеда играла музыка, исполнялись войсковым хором казачьи гимны — донской, кубанский.
Деникин во время обеда был мрачен и произнес совершенно неожиданный для нас тост. Он сказал приблизительно следующую речь:
— Вчера здесь, в Екатеринодаре, царили большевики. Над этим домом развевалась красная тряпка, в городе творились безобразия. Проклятое вчера… Сегодня здесь происходит что-то странное. — слышен звон бокалов, льется вино, поются казачьи гимны, слышатся странные казачьи речи, над этим домом развевается кубанский флаг… Странное сегодня… Но я верю, что завтра над этим домом будет развеваться трехцветное, национальное русское знамя, здесь будут петь русский национальный гимн, будут происходить только русские разговоры. Прекрасное «завтра»… Будем же пить за это счастливое, радостное «завтра»…
Для всех присутствовавших этот тост был ушатом холодной воды, и напрасно пытался поднять настроение взявший на себя, по моей просьбе, роль «тулумбаша» Баратов… В течение всего лета 1920 года наши взаимоотношения с Главным командованием не улучшались, а ухудшались. Поводом к этому служили не только политические разногласия, но также и целый ряд второстепенных причин. Существование, например, нашего кубанского флага было для Деникина бельмом на глазу. Я часто говорил Главнокомандующему:
— Если отдельные войсковые части и даже сотни, ну, например, ваша комендантская, имеют собственные значки, то как же вы хотите лишить целое кубанское казачье войско права иметь свой собственный флаг?
Само собою разумеется, что наши настойчивые пожелания о привлечении казачьих представителей к управлению освобождающимися областями и вообще к государственному строительству встречали у Деникина отрицательное к себе отношение и способствовали образованию почвы для подготовки разгрома кубанской Рады.
После отъезда из Екатеринодара Деникин продолжал очень внимательно следить за работами Рады. Несколько раз он присылал мне письма, в которых указывал на то, что в Раде произносятся несоответствующие речи, подрывается престиж Добровольческой армии. В своих письмах Деникин подчеркивал, что считает меня виновником всего этого, так как я будто бы не принимаю мер против подобного рода агитации.