Алекс не
двигался.
– Пойдемте,
сэр, скорее. – Факел внезапно задымил. – Мне... Леди Каталина хотела
побеседовать с вами... до обеда.
Алекс подождал,
пока Эшби тронется вдоль стены в обратном направлении, и лишь затем оглянулся.
– Господин
Райн, – немедля заскулил старик.
Алекс
вгляделся в смутные черты своего двойника. В наклоне головы застыло
неоконченное движение, будто тот хотел отвернуться или упасть в темноту за край
картины.
– Вы можете
снова придти сюда, если пожелаете осмотреть портрет лорда Дариуса. Но сегодня
давайте вернемся вовремя. Прошу вас, господин Райн!
Алекс поспешно отступил вслед за
дворецким.
* * *
18 октября, 18:21
(день четвертый)
В окно
падали узкие снопы осеннего света. Белый бархат искрил нетронутым настом,
комната вздыхала шорохами тонущих в ковре голосов. Алекс с трудом создавал
иллюзию бодрости. Вечернее солнце терлось о шею, мягко грело волосы. Изогнутый
диван обхватил цветами и птичьими лапками, затканными на шелку, и оттого
неимоверно клонило в сон. Райн вежливо улыбался. Беззлобно проклинал своих
гостеприимных хозяев – с их лицемерными посиделками и муторным ароматом фиалок.
Но было
что-то еще, он не мог заставить себя уйти. Они светились, словно ожившие фигуры
с портретов.
Каталина
благосклонно болтала с Ричардом Уэйнфордом, своим вечно насупленным племянником,
последним лордом Чесбери. Алекс незаметно наблюдал за ними. Старушка едва не напевала
– трудно было поверить, что она способна придти в столь бодрое расположение
духа по доброй воле. Ричард размеренно кивал на ее разглагольствования о
местной экономике и перестройке розового сада на южной стороне замка, опустошая
кофейные чашки одну за другой. Он выглядел старше своих лет – худой, поджарый,
с резко очерченными скулами, и одетый столь же вычурно, как и его древняя
тетушка. Они с Райном были погодками, но за ровесников их мог принять только
слепой. Возможно, из-за отчужденности во взгляде и этих вечно скривленных губ –
Ричард не улыбался, даже когда язвил. В его голубых глазах не отражалось
ничего, кроме разбавленного электричеством дневного света. Разве что
раздражение. Алекс пытался, но не смог не заметить: он не понравился Уэйнфорду до
такой степени, что уже вторые сутки кузен ходил за ним по пятам. Райн незаметно
зевнул. Ужасно хотелось спать.
Господин Уэйнфорд являлся
счастливым обладателем двух сестер. Обе – рыжеватые блондинки, светлоглазые
дивы, столь же противоестественные в стенах Астоуна, как электричество и
телефонная связь. Сперва Алекс не заметил ничего, кроме их кукольных лиц. Старшая,
Виктория, резвилась, как ребенок. Каталина постоянно одергивала ее, не
стесняясь присутствия Алекса. В ход шли неизящные приемы: старушка не
переставала напоминать, что девице двадцати семи лет отроду не пристало вести
себя так, словно двадцать из них завалилось за каминную трубу. Именно из-за
неприкрытого интереса Виктории к Райну бедняга Ричард не находил себе места. Он
рьяно опекал старшую сестру, с удивительной легкостью игнорируя младшую. Впрочем,
последняя не без удовольствия глумилась над всеми присутствующими. Алекс по
достоинству оценил юмор Элинор, он – и Каталина, которая прощала ей всё.