Эту ночь, проведенную в неведении на нарах. Иван Васильевич провел без сна.
Он знал, что следствие теперь совсем захирело. Разучились раскрывать преступления. И, конечно, их троих взяли по чьей-то наводке или оговору. Но что хотят повесить на них? Чей грех вздумало скрыть следствие, подставив вместо истинных виновных обычных бомжей?
Его вызвали к следователю первым.
Иван Васильевич, вернувшись в камеру, долго матерился:
Мокроту хотят на нас повесить! На меня! А вас в соучастники клеют. Во, падлы! Его из пистолета грохнули! Где б мы его взяли? Да ладно б это. Еще трясут, на какой машине смылись с места происшествия?
Кто? — не понял Чита.
Мы! Убили и слиняли на машине. Теперь врубился? — злился Шнырь.
Ни хрена не допер! Мы убили? Но кого?
Чикина! Юриста! Того самого, чьей жене я помогал. Он же — сожитель моей бывшей жены.
Ну и что? Сколько лет прошло?
Его кто-то размазал, а на нас хотят повесить убийство! Допер?
Не-ет! Я не фалуюсь!
Да кто согласье спрашивает? Того киллера искать надо, а мы под боком! Вот и сгребли.
Вскоре к следователю увели и Читу. Вернулся он оттуда весь измятый, в синяках, с рассеченной губой.
За что уделали? — спросил Финач.
Скоро узнаешь! — буркнул Чита и, свернувшись в клубок, отвернулся к стене. От ужина он отказался.
Финача втолкнули в камеру через час. Сам идти не мог. Ему и впрямь искали пятый угол подвыпившие охранники.
Кончай ломаться. Колись! За какой навар уломали грохнуть Чикина? — орал следователь.
Да я не знаю его!
Не вешай лапшу на уши! Освежите ему память! — кивнул охране следователь.
Нечем стало дышать. Сапоги врубались в грудь и в ребра, в затылок и в лицо. От них, как ни уворачивайся, не спрятаться нигде.
Вспомнил?
Не знаю его! — взвыл бомж.
Теперь его взяли на кулаки. Финач то в стены, то в пол влипал всем телом.
Будешь говорить?
А я и не молчу! Не убивал…
Из кабинета его выволокли, когда он окончательно потерял сознание.
На следующий день вызвали с утра Ивана Васильевича.
Вы — бывший юрист и должны понимать, что следствие располагает доказательствами, неопровержимыми уликами вашей причастности к убийству Чикина!
Какие доказательства? — изумился Шнырь.
Запись разговора по телефону осталась на кассете! Там вы грозили расправой!
С момента разговора сколько времени прошло! Уж если б намеревался убить, не взял бы отсрочку ни на минуту. Тут же больше прошло. У него, у вашего Чикина, как я полагаю, врагов — половина города. Кому-то он досадил больше, чем мне!
У вас к нему имелись особые счеты. Он сожительствовал с вашей женой!
К сожалению, не он один. Да и сожительствовал несколько лет. И жил! Если б меня это задело, расправился б с ним сразу, еще в первый день, когда увидел в своем доме.