Катьку перекосило от злобы:
Тебе чего тут надо? Зачем затусовался, мудило? — почувствовала, как руки сами сжимаются в кулаки.
Чего топорщишься, дура? С чего оскалилась? Возник, чтоб глянуть: вернулась или нет? Кодла собирается сегодня тебя с ментовки снять! Вчера пытались, но не обломилось. Надо остановить, вякнуть, что ты уже слиняла. Как сквозанула? Сама, иль выперли менты?
Сама! Но и ты пыли отсюда! Завязала с вами. Доперло? Ботал, что выручите, отнимете меня, если зашьюсь. Да только брехали все. Никто из вас не выручил. Смылись все как бабы. А меня чуть не размазали торговки. Потом в ментовке добавили. Где все канали? Небось, когда ментов увидели, в штаны насрали?
Не кипишись, Катька! Облом не только у тебя получился в тот день. Засыпались еще двое наших. Их на «точке» чуть не размазали. Стыздили магнитолу из- под прилавка, а менты засекли. На сапоги наших взяли. Теперь в больнице под охраной, но в себя не пришли. Их снять надо. Иначе «засолят» под запретку.
А мне что с того? Про них думаете — я всем до жопы! Пока навар давала, была нужна. Засыпалась, и вы про меня память просрали. Сорвались как последние мудаки! Да с чего я тебе поверю после всего! Не стану на вас пахать, суки облезлые! Вот ты возник! А подумал, что мне тоже жрать надо! Я вас сколько держала! Теперь высунуться нельзя никуда! Менты застопорят враз! Ты хоть пожрать принес мне? Иль башлей отстегнешь?
«Бабки» имею, но дам, если к нам нарисуешься!
Во, отмочил! Дашь, чтоб взять тут же? Пес облезлый! Я на вас сколько пахала?! — взялось пятнами лицо девчонки, ей стало обидно, что сочли за дуру.
Гони «бабки»! Мое верни! — потребовала хрипло.
Вот тебе! — отмерил Чирий по плечо. Ухмыльнулся, сел, развалясь на стуле, закурил, пуская дым в лицо Катьке.
А знаешь, ты хоть и чумная дура, но скоро знатной метелкой станешь. Так вот первым я тебя натяну! Потому что сам привел в кодлу! И ты от меня не слиняешь! Так что не шеперься, крыса блохатая!
Что? Козел вонючий! Вон! Линяй!
А может теперь побалуемся? Не шипи, не разевай пасть! — встал и пошел к Катьке вразвалку.
Чирию было пятнадцать лет. Катька не только многое слышала, а и видела, какая она, эта любовь бомжей.
«Смотри, учись, скоро и сама в нее играть станешь. Стоит один раз… Потом этих Любовей столько будет, всех и не запомнишь, не сосчитаешь враз. Последний годок остался, если наши дотерпят», — хихикали бомжихи немногим старше Катьки.
«Тебе бояться нечего. А вот Юла уже два раза аборты делала. Теперь вот сифилис у нее. Врачи сказали скоро сдохнет. Потому колотят все, чтоб быстрей откинулась», — вспомнилось Катьке.