а евреи Восточной Европы звали ее
майрив. Судный день у ашкеназов назывался
Йом-кипер, а у сефардов
— кипур. Если ашкеназийские евреи произошли от сефардских евреев, то почему сефардские раввины, хоть и не отказывали своим восточно-европейским единоверцам в праве называться евреями, зато запрещали с ними родниться. Именно в X–XI веках у сефардов в Испании и Португалии появляется принцип «расовой чистоты», выраженный между прочим в известном раввинском титуле
сат — сфаради таhoр, «чисто-(кровный) сефард», которым до сих пор подписываются сефардские раввины. Сефардские и ашкеназийские общины веками существовали параллельно, не смешиваясь в Амстердаме, Бухаресте, Крыму, Иерусалиме и Нью-Йорке. Да и в сегодняшнем Израиле далеко до гармонии между ними.
Александр Бейдер разбивает и самый «веский» аргумент в пользу движения евреев с запада на восток — широкое распространение древних фамилий, происходящих от названий западногерманских городов Ландау, Шапиро, Минц, Бахрах и многих других. Сомнительно не только происхождение некоторых фамилий от названий городов (напр. Минц от Майнц). Еще более сомнительно, что большинство евреев носящих эти фамилии действительно являются потомками этих семей известных средневековых раввинов. В XVIII веке в Австро-Венгрии, Германии и России евреев в обязательном порядке заставляли брать фамилии, и многие брали «престижные» фамилии. Среди евреев того времени фамилия рассматривалась, как еще одна выдумка «гойской» власти с целью ущемить, заставить платить налоги или забрить в солдаты. Фамилия для них не имела никакого значения, а императорским чиновникам недосуг было разбираться, кто от кого происходит, и они записывали фамилии со слов самих евреев.
Теорию Векслера о существовании значительного контингента славяноязычного еврейства, двигавшегося с востока на запад Европы, подкрепляют и хорошо известные факты существования во многих восточноевропейских городах двух ашкеназийских еврейских общин, не смешивавшихся веками. Например во Львове с XIV века бок о бок жили две еврейские общины — выходцы из Киевской Руси и, вероятно, Византии, поселившиеся в районе улиц Сербской, Русской и Старожидовской и общины выходцев из западнославянских и восточногерманских земель, поселившихся в Краковском предместье. Обе общины имели свои институции, свои синагоги и свое самоуправление. Их представители даже избегали родниться друг с другом. Единственное место, где все львовские иудеи встречались, было еврейское кладбище, общее для всех. Лишь в середине XVIII века, обе общины окончательно слились, да и то потому, что австро-венгерские власти в 1765 году решили признавать лишь представителей единых еврейских общин.