– Прощайся, Пол. Мы едем домой. До свиданья, мисс Мэй и Дикки.
– До свиданья, мисс Мэй.
Как заставить себя отпустить эти тонкие пальцы?
– Идем же, Пол! – повторила мать.
– До свиданья, Дикки, – грустно сказал Пол. – Мне было так чудесно… До свиданья, мисс Мэй. Я… я буду иногда приезжать к вам, хорошо?
Он круто повернулся и побежал за миссис Тельсид.
– Парень со странностями, – сказал солидно Дик. – По-моему, Мэй, он тоже в тебя влюбился.
– Ты глуп, Дик! – Мэй вспыхнула, выпрямилась и гордо спустилась в сад.
– Ох, эти мне девчонки! – потянулся Дик, зевнул во весь рот и отправился спать.
Мэй тихо шла по опустевшему саду. От воды тянуло ночной свежестью, китайские фонарики догорели. Праздник кончился.
* * *
Мягко постукивали подковы, скрипела коляска, черная спина Джимми подпрыгивала в свете луны. Тени тополей растушевали пыльную дорогу темными и светлыми полосами.
Полу стало холодно. Он свернулся в клубочек, поджал колени к подбородку и закрыл глаза. Сзади хрипло дышал судья.
Коляску мерно качало. Пол очень устал. «Зачем кончилась эта ночь? – думал он в полусне. – И зачем меня увезли оттуда?»
Было сегодня утро? Кажется, было, но это было совсем иное утро, и он, Пол, был совсем другим. Все было по-другому. «Что это значит?» – думал Пол.
Поскрипывали колеса, оранжевые круги дрожали в зажмуренных глазах, таяли и возникали снова. Гордое лицо молодого Давенпорта выплыло из тьмы. Мэй, Мэй…
Он очень устал, и ему хотелось плакать.
Стучали подковы, раскачивалась на ухабах коляска, бежали мимо черные тополя.
Мокрое утро висело над миром. Седло скрипело.
Проклятый Джимми, когда он выучится седлать? Чавкая, копыта месили рыжую грязь. Ветер швырял в лицо водяную пыль.
Судья завернулся плотнее в шерстяной, пахнущий псиной плащ. Слезть, переседлать? Не стоит, до города осталось совсем немного. Мысли плелись безрадостно и лениво. Противное время – эти зимние дожди. Вот и еще один год кончается. Уходит в вечность. Впрочем, жалеть его незачем, это был скверный год.
Дела судьи материально ухудшились. Он сделал по-своему, как всегда. Он прогнал Мюрэ, но имение не стало доходнее. Француз воровал, но знал хлопководство до тонкости. Впрочем, сидеть за одним столом с жуликом достаточно противно, прогнать его следовало давно. Стоит ли вообще возиться с хлопком – вот что нужно решить.
Север не хочет покупать, маклеры разоряются, плантаторы тоже. Судья усмехнулся, вспомнив лицо Аллисона, И ярость охватила его. Аллисон решил купить его, как покупают кусок мяса на базаре.
Далекий печальный звук заставил судью поднять лицо.