Пожалуй, самые приятные часы в Париже Пол провел в доме одной баронессы, славившейся как покровительница искусств.
Баронесса была по крови креолка, она железной хваткой вцепилась в маленького Пола, водила его под руку по своему особняку и представляла всем и каждому:
– Вот, смотрите! Наконец-то я нашла в Париже настоящего креола! Чистокровного креола, такого же ленивого и беспечного, как я сама!
Баронесса любила шахматы. Когда она играла с Полом, возле нее усаживались Лекэн и Сент-Аман и не позволяли ей делать грубых ошибок. Естественно, почти все партии заканчивались вничью. При этом все четверо комментировали партии так, что зрители помирали со смеху.
В этом доме часто бывал достопочтенный мистер Мэзон, посол Соединенных Штатов в Париже. Он очень гордился Полом и осыпал его знаками внимания.
– А вы сами играете в шахматы, мистер Мэзон? – наивно спросил его как-то Пол.
– Мой молодой друг! – ответил мистер Мэзон.
Как могу я не играть в шахматы? Это было бы оскорблением памяти Бенджамина Франклина, в доме которого я живу![8]
Отель Мэрис вскоре надоел Полу, они переехали в отель Бретейль, на углу улиц Дофэн и Риволи. Это было в двух шагах от лучших кварталов города и от кафе «Де ля Режанс».
Эти комнаты занимал прежде Сент-Аман. У окна стояло старинное бюро редкой работы. За него каждое утро усаживался Эдж и чертыхался, не зная, куда ему девать свои длинные ноги.
Пол Морфи был очень ленив на писанье. Казалось, это не он в юности исписал огромное количество тетрадей лекциями и конспектами, не он выработал себе мелкожемчужную скоропись, удивлявшую каллиграфов.
Теперь заставить его писать было почти невозможно. Даже письма родным писал за него Эдж, добросовестно перечисляя успехи, города и даты. Пол так привык доверять Эджу, что даже не перечитывал им написанного. Он знал, что все будет изложено аккуратно и добросовестно, брал перо и приписывал снизу: «Целую всех. Пол». И письмо отправлялось в длинный путь.
Вскоре после того, как состоялся переезд в отель Бретейль, к Полу как-то утром пришел человек средних лет, с медлительными движениями и тусклыми серо-голубыми глазами.
Бдительный Эдж спросил его сухо:
– Что вам угодно от мистера Морфи, мсье?
– Мне ничего не угодно, я просто хотел поглядеть на мистера Морфи. Дело в том, видите ли, что я прямой и единственный внук Франсуа Филидора…
Пол выбежал из соседней комнаты, откуда он слушал разговор.
– Как? Вы внук великого Филидора, мсье? Как же вас зовут?
– Тоже Франсуа-Андрэ-Даникан… В нашем роду это фамильное имя.
– И вы тоже играете в шахматы?