— Мне очень приятно вас видеть, господин Малиди, — обратился я к туземцу.
Люся наклонилась к его уху и начала шептать. Широкая улыбка охватила половину лица туземца. Он заговорил, как каркающий ворон и Люся поспешила перевести.
— Я тоже рад вас видеть, господин капитан. Моя жена сообщила мне радостную весть, что вы поможете нам. Мы, учитывая обстановку в Гате, поспешили сюда.
— Да, мы учли ваше бедственное положение и согласились вам помочь продовольствием, но… По договоренности с правительством Ливии, мы будем здесь еще месяц для стабилизации обстановки и дальнейшие наши контакты увы… прервутся.
— Я рад, что вы нам поможете этот месяц, но там будет легче. Будет сезон дождей и мы уйдем в большие оазисы Эль-Катрун.
— Сколько человек прибыло с вами?
— По-моему, около 400.
— А где же остальные? По моим данным у вас их было 480.
— Остались в Гате. Они не хотели ехать сюда. Мы им оставили все наши продовольственные запасы.
— Понятно. Давайте с вами договоримся, мы питаем из общего котла только беженцев из Европы и Австралии, вам же надо выделить людей, которые ежедневно будут у нас получать продовольствие и вы там сами разберетесь, надо ли делить его между семьями или готовить сообща.
— Да, да, мы согласны.
— Я думаю мы основные вопросы мы решили. Не хотите закусить со мной?
Малиди закивал головой. Солдаты по моему зову принесли бачок куриного супа, каши и тарелки с ложками. Я поставил перед гостями стаканы и вытащил из чемодана бутылку северного спирта с красной этикеткой. Вождь подозрительно глядел на нее.
— Разбавлять или не надо? Это как виски, — спросил я Люсю.
— Нет, не надо, — вдруг по-русски сказал Малиди. — Я в России о спирте слышал, но еще не пробовал.
— Вы все еще помните русский язык.
— Очень плохо.
Женщинам и себе я спирт разбавил, а вождю плюхнул целый стакан не разбавленного.
— За ваше здоровье.
Малиди просто вылил в рот стакан со спиртом. Его сначала перекосило, потом кривизна рта стала изгибаться в улыбку. Он наконец-то вдохнул свежий воздух и торопливо заглотил несколько ложек супа. Люся выпила и закашлялась, а молодая девушка только попробовала на язык и тут же отставила стакан. Мы ели суп молча, только вождь торопился и ужасно чавкал. Обед подходил к концу и уровень спирта в бутылке понижался. После третьего стакана, Малиди отвалил от стола и сказал, что хочет спать и пойдет к себе. Я остался с женщинами.
— Люся, а чего ты мне не представила свою дочь? Я не ошибся?
— Нет. Это Мари.
— Она русский знает?
— Плохо, но знает. Хоть я и занималась с ней, но практики нет.