– Но я и вправду напугана! – воскликнула она. Он только улыбнулся и открыл дверь черного хода дома, оставленную незапертой.
– Красть все равно нечего, – объяснил он с непроницаемым лицом.
Проведя ее через нагромождение резиновых сапог и садовых инструментов, он поднял упавшую с вешалки куртку и открыл еще одну дверь, ведущую в кухню.
– Не бойся, собаки тебя не тронут.
Она остановилась и посмотрела на него.
– Собаки? Во множественном числе?
– Их две. Моя семья уехала на несколько дней.
– Семья… это кто?
– Моя мать и ее муж, то есть мой отчим.
– И ты живешь здесь и кормишь собак?
– Да. – И соблазняю соседку, казалось, говорило выражение его глаз.
Жарко вспыхнув, она проследовала за ним на кухню. И собаки тут же умолкли.
Застыв на месте, она посмотрела на двух сидящих посередине комнаты псов – навострившую уши, черную немецкую овчарку, явно не чистопородную, но с выражением армейского сержанта на посту, бдительного и готового к отпору, и другую собаку, похожую на колли, которая была взволнована и возбуждена.
– Они, кажется, провинились, – пробормотала Гита.
– Скорее всего, что-нибудь натворили с мебелью.
Он щелкнул пальцами. Овчарка тут же легла, а колли кинулась к Генри и, бешено виляя хвостом, завертелась вокруг его ног в ожидании ласки. Гита засмеялась.
Он посмотрел на девушку оценивающим взглядом серых глаз, прикрытых тяжелыми веками, и она снова порозовела.
– Можешь получить чашку чая без молока и сахара, – проговорил он неторопливо. – Или чашку кофе без молока и сахара.
– Твоя банка с кофе до сих пор валяется в кустах, – напомнила она.
– Значит, увы, кофе отменяется.
– И ты не даешь взаймы молоко и сахар потому, что их у тебя нет?
– Именно. Мне нужно покормить псов и вывести их на прогулку. Ты хочешь есть?
Она отрицательно качнула головой.
– А пить?
– Стакана воды будет достаточно.
Он кивнул, вынул бутылку минеральной воды из холодильника и передал ее Гите.
– Чувствуй себя как дома. Если хочешь, можешь принять душ. Первая комната, как поднимешься по лестнице. Гостиная – за этой дверью.
Ощущая неловкость, смущение, растерянность, Гита, нервничая, прошла в гостиную, отличающуюся старомодным великолепием. Все здесь было для удобства, не для стиля. Все было древним. Телевизор в углу комнаты казался совершенно неуместным, словно пришелец из другого мира. Огонь в большом камине почти угас, и она подошла, подкинула в него еще поленьев и пошевелила тлеющие угли кочергой. Множество фотографий в рамках украшали каминную полку, рояль – каждую поверхность, как показалось Гите. Огромная комната – но какая заполненная, какая уютная!