– Вот, значит, как ты чувствуешь себя со мной?
– Да. Немного запуганной. Видишь ли, ты совсем не похож на такого мужчину, с которым мне бы хотелось сойтись.
– Не похож?
– Нет. Ты элегантный, собранный, а я иногда могу быть ужасной неряхой.
Он продолжал смотреть на нее тем же насмешливым взглядом.
– На рекламе и по телевизору я выгляжу так, словно прекрасно могу управлять своей жизнью, но на самом деле это совсем не так.
– Не так, – согласился он. – Не такая уж ты и утонченная, да, Гита?
– Нет, совсем не утонченная. Ну, так ты станешь возражать?
– Против чего?
– Если я буду к тебе прикасаться?
Глаза его потемнели. Лежа все так же неподвижно, он сказал с легкой хрипотцой в голосе:
– Нет, Гита, я не стану возражать, если ты будешь ко мне прикасаться. Прости, если я создал у тебя впечатление, будто все должно происходить только по моей воле. Я не всегда думаю о чувствах других людей. По крайней мере, так обо мне говорят, – сухо добавил он.
– Все в порядке. Насколько я понимаю, о моих чувствах ты не знал.
– Нет, не знал. Так что, пожалуйста, касайся меня, потому что у меня уже кружится голова.
Ее тело тоже охватил жар, оно стало тяжелым, налилось истомой, и, не отрывая от него заблестевших глаз, она прошептала:
– Правда?
– Да, – сказал он глухо. – С моими гормонами творится что-то невообразимое.
Наклонившись ближе, так, что ее грудь коснулась живота Генри, Гита лизнула его сосок, чуть поежилась при виде легкой дрожи, что пробежала по его телу, и тихо шепнула:
– Ты говоришь такие чудесные вещи.
– Еще немного, и я перестану говорить чудесные вещи, – тон его был напряжен, – если ты не возьмешься за дело…
Подняв на него глаза, она улыбнулась.
– Не нравится, когда тебя дразнят?
– Думаю, что слово «мучают» подходит здесь больше. Да, мне не нравится. Так что или продолжай, или я сам возьмусь за дело.
С хитрой улыбкой она скользнула рукой под покрывало, сквозь мягкую ткань провела ладонью по его плоскому животу, затем ниже и почувствовала, как напряглось его тело.
– Власть, – пробормотала Гита радостно. – Нет! Не надо! – предупредила она, когда он схватил ее. – Ты должен лежать неподвижно.
– Но это невозможно…
Опрокинув на спину, он оседлал ее и развел ее руки в стороны.
– За кем теперь власть?
– Это нечестно. Ты физически гораздо сильнее меня.
Он потряс головой.
– Нет, Милгита, это не так.
Наклонившись вперед, он дотронулся до ее губ своими губами и начал целовать, пока она не попыталась высвободиться в надежде взять над ним верх. Но он крепко держал руки Гиты и сильнее сжал колени, чтобы усмирить ее выгнутое дугой тело, и продолжал целовать и целовать, пока слабость не овладела всем ее телом, а голова не закружилась.