Полчаса спустя, позвонил Этьен Верлейн. Позвонил лично. Он только что получил точно такой же конверт по почте.
– Мне очень жаль, Гита.
– Да, – сказала она бессмысленно.
– Если кто-нибудь из газетчиков начнет названивать сюда, я скажу, что ты подверглась преследованию и что снимок был сделан и опубликован без твоего ведома. Но…
– Но… – повторила она.
– Я посылаю тебе чек выходного пособия. В двойном размере.
– Спасибо. Это очень щедро с вашей стороны.
– Я был очень тобой доволен. И мне очень, очень жаль. Нам будет тебя не хватать. Работать с тобой было чистым наслаждением. Я также высылаю тебе список моделей, желающих стать новым «Лицом Года».
– Спасибо.
– В нем есть имя Люсинды Бартон. Удачи тебе, Гита, и всего наилучшего, – негромко закончил он и повесил трубку.
Гита автоматически смахнула слезинки со щек и больно прикусила губу. В списке моделей стоит имя Люсинды Бартон? – подумала она. Наверное, Синди просто забыла ей рассказать. Или посчитала, что это совсем неважно и неинтересно. Или, может быть, она рассказала Генри? Потому что, похоже, все, так или иначе, снова возвращается к Генри. «Этот парень опасен», – сказала ей тогда ассистентка на студии. Он в пыль растаптывает чувства, надежды и мечты.
Глубоко вздохнув, чтобы избавиться от глухой, ноющей боли в груди – словно легкие ее плохо работали, – Гита поняла, что больше всего ей сейчас хочется убежать, спрятаться, быть где угодно, но только не здесь, быть кем угодно, но только не самой собой. Как много людей видели эту газету? – подумала она. Как много из тех, кто ее знает? Тех, кто знает, что она Мисс «Верлейн»? Вернее, была ею, поправила она себя с горькой усмешкой. Была.
Два дня тому назад Синди спросила, не уволили ли ее.
А теперь оказалась в списке.
Совпадение?
Ей следовало спросить у Этьена, не звонил ли ему кто-нибудь, чтобы узнать, уволена ли Гита.
Но это не могла быть Синди.
Значит, Генри. Она не верила в это, так как ей не хотелось в это верить. Но его мать отнеслась к ней чуть ли не с ненавистью. Не потому ли, что Синди была ей почти как дочь уже много лет? Не потому ли, что она знала: сын ее на самом деле влюблен в Синди, подружку своего детства?
Она должна увидеться с Синди и спросить ее о Генри. Даже не остановившись перед зеркалом, чтобы поправить волосы, она схватила сумку и ключи от машины, сунула ноги в удобные туфли и выбежала из дома. Это будет началом. Ей надо было спросить подругу о Генри еще тогда, когда он в самый первый раз морочил ей голову.
Синди дома не оказалось. Ее соседка сказала, что она уехала в Шропшир на выходные. Что, по-видимому, означало, что она в коттедже. Или в Блэйкборо-Холл. И Гита села в машину и поехала в Шропшир. Она не завтракала, не обедала, она устала и измучилась, но ей было нужно знать.