— Какой еще леди? — ошарашенно выдохнула я и откинулась на спинку кресла. — Леди… Саммершот?
— Да.
— Она была красавицей?
— Да. Вы не на то, на что надо, обращаете внимание, Виржиния, но я расскажу в двух словах об этом деле. Некий юноша представил виконту Саммершоту прекрасные рекомендации и был принят на работу в качестве учителя алманского для сыновей виконта. Но не прошло и трех месяцев, как виконт заявил о пропаже одной тысячи шестисот хайрейнов в золоте, а леди Саммершот — о намерении воспользоваться правом на развод со своим мужем, якобы уличенном в измене. Церковь вскоре дала это разрешение — видимо, леди Саммершот была весьма убедительна. Что же до пропавших денег, она только раз обмолвилась, что это была плата за некие доказательства.
Во время рассказа мне становилось все тягостней. И наконец я не выдержала и перебила маркиза:
— Ну и что! Что плохого в том, что благородная леди избавилась от обманщика? Пусть бы это и стоило ей полутора тысяч хайрейнов! Я бы и не таких денег не пожалела, чтобы разоблачить предательство. Нет ничего хуже того, чтобы терпеть обман!
Последние слова я едва ли не выкрикнула.
— Возможно. Но леди Саммершот после развода потеряла право встречаться со своими сыновьями, — мягко произнес маркиз. — Вы все еще думаете, что Лайзо Маноле совершил благое дело, раскрыв этот, с позволения сказать, «обман»? Не обманывайте себя. Он просто использовал трудное положение четы Саммершот себе во благо. Это называется преступлением и преследуется по закону.
У меня в горле пересохло.
— Нет никаких доказательств, что это сделал именно мистер Маноле. Похож — не доказательство, а домысел.
— Я уверен, что это был он, — маркиз встал и наклонился над моим креслом, глядя сверху вниз. Я почувствовала себя вдруг, как в детстве — девочкой, говорящей глупости. Девочкой в мире взрослых… — Поймите, Виржиния, я беспокоюсь за вас… Нет. Не просто беспокоюсь. Я испуган. Вы не просто красивы, но и чисты. Вы практичны, но не видите в людях зла, потому что в вас его нет. А я вижу. Лайзо Маноле опасен. И поэтому я боюсь за вас. Я не хотел говорить это вам, но его второе прозвище… — Рокпорт помолчал, словно его одолевали сомнения. — Его второе прозвище — Искуситель. А в четырех из шести его преступлений, о которых мне хоть что-то достоверно известно, были замешаны молодые женщины.
— И что? — я уже едва могла говорить.
— Я ничего не могу сказать уверенно, Виржиния… Даже не предполагаю, — маркиз коснулся моего лба, и на сей раз пальцы показались мне ледяными. — Просто подумайте вот о чем. Если Лайзо Маноле не нужны ваши деньги… возможно, ему нужно нечто иное?