— Он не заслужил этого. — Мэтти обвила шею Доминика руками и выгнула спину так, чтобы ее напрягшиеся соски коснулись его груди. — Думаю, он был несколько огорошен моими эмоциональными излияниями…
— Что ты ему говорила? Ты сказала, что любишь меня? — У Доминика был до смешного самодовольный вид, и Мэтти не могла не рассмеяться. — Что он ничего для тебя не значит? Что я — единственный мужчина, которого ты когда-либо любила по-настоящему?
— Что-то вроде того. Скажи, ты не расстроен из-за ребенка?
— Расстроен? — Доминик даже засмеялся оттого, что она может так сильно заблуждаться. — Да я вне себя от радости! Ты забеременела и дала мне в руки главный козырь. Теперь тебе было от меня не избавиться. Я решил — пусть она меня не любит, но, когда мы поженимся, я докажу ей, что она не ошиблась, и сделаю все, чтобы она не пожалела.
— Я и надеяться не могла… Я думала, тобой движет долг, и не хотела быть тягостным бременем.
— Дурочка.
Мэтти не заметила, в какой момент они оба избавились от остатков одежды. Она только знала, что на этот раз их занятия любовью были преисполнены не только страсти, но и нежности, и чувства всеобъемлющего счастья.
— Мэтти, — вдруг встревожено произнес он, — а мы можем… заниматься этим? Мы не повредим ребенку?
— Нет, мы можем заниматься любовью так часто, как захотим. — От возбуждения она дышала быстро и прерывисто. — Наш малыш родится в доме, наполненном любовью, разве это не прекрасно?
* * *
Александр Доминик Дрекос был зачат и рожден в любви. Должно быть, он чувствовал это и был самым прекрасным ребенком на свете. С блестящими черными волосами и темными глазами, он был точной копией своего гордого отца, и в восемь месяцев очень энергично ползал по своей просторной детской.
Доминик и Мэтти поженились тихо, без помпы. Слава богу, их родители нашли общий язык, и беременность Мэтти не вызвала кривотолков и напряженности между двумя семьями. Наоборот, все с энтузиазмом принялись строить планы насчет предстоящего крещения, которое решено было провести в Греции. С согласия Доминика, Мэтти пригласила Фрэнки и его новую подругу, а также Гарри и несколько девушек из ночного клуба, с которыми она продолжала поддерживать отношения. Дом Доминика в Котсуолдсе, где они теперь жили, был достаточно большим, чтобы родители Мэтти могли приезжать, когда захотят. Когда они гостили, Мэтти и Доминик часто сбегали в Лондон, чтобы в городской квартире устроить себе «распутный» уикенд.
Вот и сейчас они лежали на своей королевских размеров кровати, утомленные любовным марафоном. В такие отлучки Доминик проявлял больше беспокойства об Александре, чем сама Мэтти. Вот и сейчас он вдруг решил, что, ползая повсюду, сын обязательно поранится, поскольку не испытывает должного уважения ни к бьющимся вещам, ни к неустойчивой мебели.