— Ну, а теперь, дети, по классам… — готовить уроки… Я завтра приду и буду спрашивать вас… Я строгий, — закончил Великий Князь, с улыбкой оглядывая коротко стриженные головы кадет.
Кадеты молча побрели в свои отделения, унося в своих сердцах ласку и тепло, согревшие их маленькую казенную жизнь…
…Шесть часов утра… Час подъема… Великий Князь в спальне 2-ой роты. Со всех сторон слышится сладкое посапывание крепкого, молодого сна… Оторопевший от неожиданной встречи с Великим Князем горнист, надув румяные щеки, нестройно трубит утреннюю зорю. Великий Князь с улыбкой наблюдает, как, испуганные резким звуком трубы, просыпаются, вскакивают кадеты, идет с ними в просторную умывалку, где из больших подвесных кранов плещется холодная вода, до красна разогревая детские мускулистые тела; сам делает утренний осмотр, журит за плохо вычищенные ногти, с ротой поет молитву перед ротным образом и с аппетитом ест холодную кадетскую котлету, отпивая из кадетской кружки сладкий горячий чай.
За четыре дня пребывания в корпусе Великий Князь не пропустил ни одной трапезы, и желанным дорогим гостем побывал на каждом столе огромной корпусной столовой. Для всех, в зависимости от возраста, у него находились простые теплые слова, оставлявшие в сердцах кадет глубокий след обожания. С малышами, только что оторванными от семьи и еще не свыкшимися с суровой обстановкой корпуса, он шутил, рассказывал смешные истории, радовался их веселому смеху, и сам хохотал с ними. С юношами 2-ой роты он вел более серьезные беседы: о необходимости хорошо учиться, быть примерного поведения и постепенно подготовлять себя к высокому званию будущих учителей солдат. Во время завтраков и обедов с кадетами выпускного класса Великий Князь любил повторять одну и ту же фразу. Задумается, окинет ласковым взором кадет, и как то проникновенно скажет:
— В мире я самый счастливый отец… У меня 15 тысяч сыновей в возрасте от 10 до 17 лет, и все кадеты, все будущие верные защитники Отечества и Престола.
Остается неизвестным, знал или не знал Великий Князь, что его аппетит и повышенная любовь к кадетскому столу приносили большой убыток инвентарю корпуса, ибо в силу прекрасной юношеской традиции, каждая тарелка, на которой он ел, каждая кружка, из которой он пил, забиралась кадетами, разбивалась на мелкие кусочки и раздавалась на память. Особенно ценились кусочки с нетронутой буквой «К». Корпусная посуда была белая с синими буквами С. К.
Эти кусочки разыгрывались в лоттерею, имевшую 10 билетов по числу кадет за столом. Администрация корпуса, конечно, знала о существовании этой, на первый взгляд может быть не совсем разумной, традиции, но она всемерно поддерживала ее, как выявление чистой детской любви к Великому Князю.