Жоржик не совсем понимал слова Михеича… Какая муть?.. Почему может кончиться плохо?
…Для кого плохо?.. Ряд непонятных вопросов роился в его детском мозгу, но сквозь сон он отлично помнил, что он что-то должен сказать, иначе Михеич остановится, и он не услышит самого главного.
— Слушаю, — как тихий шелест донеслось до Михеича угасшее слово засыпающего Жоржика.
— Вот и ты, Егорушка, может до генерала дойдешь, а куда забросит тебя жизнь, сам того не знаешь… и никто не знает… а может муть выбросит неизвестно куда… далеко, далеко от Волги…
— Слушаю…
— И вспомнишь тогда Волгу… Руками обхватишь седую голову… и из старых глаз генеральские слезы закапают… а ты плачь… это слезы хорошие… за Волгу… Она услышит… Волгу надо понять…
— Слуш…..
. . . . . . . . . . . .
Летняя короткая ночь уходила. Чуть заметно розовел восток… По реке стелился молочный туман, предвестник погожего дня. Голубело небо, по верхушкам прибрежных ив скользнули первые лучи солнца… В безпредельном лазурном просторе начался новый день. Две серые цапли с достоинством опустились в тихую заводь… В испуганно быстром полете потянули суетливые кряквы… Одинокий ворон, каркая и озираясь по сторонам, летел за добычей… Где-то в камышах тишину нарушил первый выстрел… Суетный день вступил в свои права. Михеич засунул под бушлат спящего Жоржика Свою голову и шопотом сказал:
— Егорушка!.. Егорушка!.. Заря занялась… Рыбу пора ловить…
Жоржик вскочил, детскими кулаченками протер заспанные глаза и, повернувшись к Михеичу, виновато проговорил:
— Я все слышал, Михеич… А это правда, что я буду генералом?
Михеич легко подхватил хрупкого Жоржика на крепкие жилистые руки и, направляясь к воде, весело ответил:
— Дойдешь, Егорушка… дойдешь… До Суворова не достигнешь… а до генерала дойдешь…
Он бережно опустил Жоржика на сырой песок и со словами — «Ты погодь, сынок… один улов… скоро обратно будем», — направился к лодке, загруженной рыбачьей сетью. Подле лодки, по колено в воде, стояли голые Никита и Зимин.
Рыбаки потянули бредень: Никита и Зимин вплавь один конец, Михеич на лодке — другой. Утренний улов был хороший. Жоржик, воспользовавшись тем, что Зимин одевался, подбежал к Михеичу и с детской радостью помогал ему выбрасывать в воду мелкую рыбешку. Зимин обрушился на Жоржика рядом нотаций: за промоченные ноги, за испачканную рыбой рубаху…
— А ты что такой строгий?.. Ведь ребенок?… Радость-то какая, почитай первый раз живую рыбу в рученках держал, — остановил Михеич разбушевавшегося Зимина.
— Ехать пора, Михеич, — сконфуженно ответил дядька, беря за руку Жоржика.