— Мой торнак с нами.
Судорожный вздох прошелестел по кругу эскимосов. Бисби почувствовал, как волосы на его голове зашевелились. Теперь О'Хото тихонько переговаривался с каждым эскимосом по очереди. Эскимос имел право задать торнаку один вопрос… Покупать ли эту лодку?… автомобиль…? Будет ли эта женщина помогать мне? Отдадут ли мне долг? И каждый раз О'Хото тащил из земли свою палку. Если после вопроса палка поддавалась легко, то спрашивающий счастливый и благодарный покидал круг. Иногда палка оставалась неподвижной. Женщина в потертом анораке спросила, выздоровеет ли ее сын. И палка стояла неподвижно, как вкопанная и залитая цементом. Женщина с всхлипываниями выбралась из дома.
Когда дошла очередь до Бисби, тот понял, что они остались одни с шаманом. Он чувствовал на себе взгляд О'Хото. Затем шаман поднял бутылку, допил пиво с громким бульканьем и швырнул ее в дальний конец комнаты. 5атем он начал петь так быстро, что слова песни неслись сплошным потоком. Это была песня ихованьотов — Бисби понял это по отдельным словам. Голова его кружилась. Интересно, откуда шаман узнал, что Бисби с острова Изовак? Наконец песня кончилась. Шаман схватился за палку.
— Задавай свой вопрос.
— Меня пригласили в путешествие. Стоит ли мне соглашаться?
Палка не двигалась, но О'Хото не старался вырвать ее, как это он делал во время предыдущих вопросов.
— Так какой ответ? — спросил Бисби.
— Ответа нет, — ответил шаман, — Я не могу держать палку. Смотри…
Он убрал руку. Палка осталась стоять без опоры.
— Ты должен задать еще вопрос. Бисби облизал губы.
— Я должен ехать? Палка осталась стоять.
— Ты должен.
Бисби хотел встать, но шаман поднял руку.
— Ты можешь задать еще вопрос. Спрашивай ториака.
Руки Бисби, сжимающие амулет, стали влажными от пота.
— Я вернусь?
Внезапно на него дохнул ледяной воздух, комната как будто наполнилась хлопаньем крыльев. Удивленный Бисби поднял голову и пропустил момент, когда исчезла палка. Он посмотрел на шамана.
— Что… — начал он, но О'Хото покачал головой и положил палец к губам.
— Мой ториак ответил, — сказал он тихо. — Он ушел…
Каменистая скала, на которой лежал волк, находилась на высоте ста футов над скованным льдом озером. Тридцать тысяч лет назад, до того, как пришел лед и озеро улеглось в нынешнюю ледяную постель, это место было побережьем. Тут и там виднелись раковины древних обитателей моря. Кроме того, можно было увидеть свидетельства того, что здесь когда-то жили и другие охотники длинные заостренные кристаллы кварца — такие же острые, как и в ту пору, когда они служили наконечниками стрел доисторических людей. Волк не мигая смотрел на голую блеклую равнину. На ней совершенно не было деревьев, а последние цветы арктического лета давно отцвели. Круглые бока огромных камней покрывали бурые лишайники. На первый взгляд эта равнина была лишена жизни, но волк знал лучше. На берегу озера валялся череп карибу. А возле него прыгала маленькая птичка, одна из последних, собирающихся лететь на юг. Однако внимание волка было устремлено на множество черных точек, видневшихся на заснеженном перевале в трех четвертях мили от него. Он поднял голову, сморщил нос, принюхиваясь. Точки приближались к нему со скоростью три мили в час. Вскоре уже можно было разобрать, что это волки, хотя этот волк давно знал, кто это. Он резко встал, крепко упираясь когтистыми лапами в землю, облизал длинным языком черные губы, закинул голову и завыл. Вожак приближающейся стаи, которая уже была всего лишь в полумиле, тоже завыл.