Относился к ней Иргаш хорошо и даже не упрекал, когда она родила ему не сына, а дочь. Как будто он не изменился нисколько к жене, нежил и лелеял ее, точно аджамскую царевну из сказок «Тысяча и одна ночь», и не позволял ей работать.
— Мне нужна красивая женщина, а не батрачка, — говорил он ей.
Ревниво оберегал он ее от взглядов посторонних. Ревность вызывала в нем приступы бешенства, и про это не мешало знать Чандра Боссу.
… Получив столь решительный отпор на пороге, сулившем ему райские наслаждения, Чандра Босс не стал вступать в пререкания со своим слугой. Он взял себя в руки и, все еще ощущая на своем затылке шальные, полные бешенства глаза Иргаша, неторопливо пересек двор и поднялся по лестнице на крышу.
Только здесь он позволил себе дать волю своим чувствам:
— Ну, черномазый, не знаешь ты еще, с кем имеешь дело… С белым господином…
— С кем вы там беседуете?
Звук голоса Мохтадира Гасан-ад-Доуле Сенджаби привел в себя Чандра Босса.
— Садитесь. Выпьем за розу. Ведь, кажется, у Саади:
Роза из шипов,
Шипы из роз.
— У того же чертового Саади, — прошипел Чандра Босс, — имеется другое: «Чтоб тебе горько стало от змеиного яда!»
— Ну, у меня здесь в чаше не яд, а нечто более приятное… Так сказать, лекарство от любви.
Выпив, Чандра Босс поперхнулся и долго кашлял. Он покраснел, слезы текли у него из глаз, рот открывался и закрывался, втягивая со свистом воздух. Мохтадир Гасан-ад-Доуле Сендлсаби испытующе разглядывал его напрягшееся лицо и перебирал пальцами серебряный бокальчик.
— Что с вами? — наконец спросил он.
— Дьявольщина. Вы не могли предупредить… — наконец смог вымолвить Чандра Босс, все еще не в состоянии совладать с собой и кашляя. — Что это, чистый спирт?
— Чистый…
— Дьявольская привычка… кхм… кхм… чистый спирт глотать.
— Водку, виски терпеть не могу.
— Но виски… скажем, «Черный конь» с чем сравнить? — Чандра Босс даже почмокал губами и щелкнул языком, но снова болезненно поморщился. — Отвратительно. Все: язык, зев, нёбо — все обжег.
— Если пить вообще водку, так уж сорокаградусную, русскую. Ее весь мир пьет, или… шведскую «аквавива»… Но она хуже.
В самый разгар увлекательной беседы о марках водок в комнату скользнул Синг и поставил на столик поднос с тарелками и мисками, над которыми взвилось облачко пара чудесных ароматов.
— Не желаете ли, — вполголоса угощал Мохтадир Гасан-ад-Доуле Сенджаби, — корейка с горохом, копченый кабаний бочок…
— Аллах! — скорчил гримасу Чандра Босс с комическим ужасом. — И вы решаетесь в центре мусульманской страны, среди моря мусульман, в двух шагах от мусульманской святыни угощать правовернейшего мусульманина поганой, запрещенной пророком нашим свининой. Кстати, где наш друг Саиб Шамун?