– Мы говорили о замужестве, милорд! – воскликнула она с той же натужной игривостью, которая так мало ей шла. – Сестра утверждает, будто никогда не выйдет замуж. Что вы на это скажете?
Снова дерзкий взгляд ожег меня, словно плеть. Серрей рассмеялся.
– Нам, мужчинам, должно быть стыдно! Это значит, ни один из нас не затронул ее сердце и не пробудил в нем стремления к браку! – Он помолчал, холодно разглядывая меня, однако его медленная улыбка и чувственный взгляд добавили обжигающей силы следующим словам:
– И, простите меня, леди, что не разбудил ее чувств! – Затем он обратился прямо ко мне, его тихие слова предназначались исключительно для моих ушей:
– Ибо жизнь девы – суровое послушание, госпожа; куда проще следовать религии плоти.
Религии плоти?..
Я была как в огне, щеки мои пылали.
– Вы смеетесь надо мной, милорд!
Он снова рассмеялся, томно, в самое мое ухо.
– О нет, леди. Впрочем, что я знаю о девах? – Голос его перешел в шепот:
– Ведь я предпочитаю общество тех, кто желал бы с моей помощью сбросить одеяния девической стыдливости…
– Что вы говорите, милорд? – весело вскричала Мария. – Он поучает вас виршами, сестрица? Ведь он поэт, знаете? Вы сочините ей сонет, милорд?
Да, она заметно оживилась в его обществе!
Он пожал плечами:
– При дворе вашего отца все мужчины становятся поэтами, а таким красавицам воздал бы хвалу и немой. Лучше скажите, что я – солдат, что с радостью обнажал свой меч за короля, будь то в Шотландии или во Франции, что имею честь с мечом в руке служить ему, его божественным дочерям, всему, что он называет своим…
Такая беззастенчивая лесть не обманула бы и ребенка! Однако Мария сияла, как деревенская дурочка. Она робко погладила его рукав, игриво похлопала по плечу…
Разумеется! Где были мои глаза, почему я не поняла сразу? Она собирается за него замуж!
А почему бы и нет? Он – ее ровесник или чуть моложе, ему лет двадцать восемь – тридцать. За такого не стыдно выйти и принцессе – даже мой неопытный взгляд различил редкую мужскую красоту, и даже эта царственная манера держаться ее не портила. Происхождение самое знатное, его отец Норфолк – герцог крови. После нас он стоит ближе всех к трону – их род идет от Плантагенетов и от самого святого Эдуарда Исповедника.
Однако Марии нужен не просто мужчина. Я догадывалась, что в ее глазах он – истинный сын Божий. Хотя Норфолки, как и тысячи других, по велению короля склонились перед новой верой, все знали, что они тайно тяготеют к старой. Вот оно что! Католик или почти католик, принц крови или почти принц, и в таких летах, что ей не придется стоять у алтаря с двадцатилетним мальчишкой, годящимся ей в сыновья.