Через десять минут кавалеры из свиты то ли вывели, то ли вынесли королеву к заднему крыльцу, выходящему во двор, когда лорд Ризли со своими стражниками уже входил с парадного. Мы медленно двигались по лабиринту замковых двориков, вся Екатеринина свита с молитвой следовала за нами. Но жарче всех молилась я, молилась, чтобы наша отчаянная затея увенчалась успехом. Наконец навстречу выбежал один из моих кавалеров с самым что ни на есть ободряющим известием.
– Король один, с ним никого нет, он в цветнике возле реки.
В обнесенном стеной маленьком цветнике на берегу Темзы король с прислужниками дремал в благоухании тимьяна, душистого иссопа и ромашки. Королева пошла к нему одна, мы, притихшие и настороженные, жались у ворот.
Однако стоило ей войти, он встрепенулся, словно зверь, которого застигли спящим вдали от берлоги. Сквозь щелочки полуприкрытых глаз он смотрел, как она замедлила шаг, запнулась, потом упала к его ногам, потому что едва держалась на своих. Он услышал, как она рыдает, как взывает к его милосердию, как молит о пощаде за свои проступки. Он почувствовал ее ужас и самоуничижение, вкусил сладость торжества, учуял жертвенный дым искупительного всесожжения ее души, которая поджаривалась на алтаре его гнева.
И остался весьма доволен всем виденным.
– Так что ты говоришь? – спросил он с новообретенной алчной радостью, так, словно не своей рукой послал ее сегодня на смерть.
– Ты мой повелитель, – рыдала она, – мой глава, мой властелин, мой единственный после Бога якорь и краеугольный камень моей веры – о большем я не прошу!
Старое подозрение мелькнуло в болезненных провалах его глаз.
– Нет, нет, клянусь Святой Марией! – взревел он. – Ты в своей гордыне возомнила себя доктором богословия, Кэт. Ты желала перечить, спорить, навязывать свою волю тому, кто поставлен над тобой Богом!
– Государь, государь, – шептала она сквозь слезы, – зная, сколь вы мудры, сколь учены, сколь сведущи в божественных материях, я хотела лишь развеселить Ваше Величество и отвлечь от телесных мук, обсуждая с вами слово Божие!
Слабая усмешка тронула уголки его губ:
– Даже так?
– Чтобы из ваших царственных уст услышать, в чем состоит истинное учение!
Это козырная карта – льстить его тщеславию, его вере в свою ученость, – я сама посоветовала ей это по дороге сюда. Сейчас, глядя издалека, как мои чары работают, словно по волшебству, я дивилась, откуда мне стало известно, что говорить.
– И даже так, милая? – мягко спросил король.
Екатерина кивнула. Он усадил ее рядом с собой на согретую солнцем скамью и грубо утер ей слезы.