— Кажется, шевельнулся. Клянусь, я видел, как он дернулся под простыней.
И в подтверждение монитор снова дал сигнал, сильный и ритмичный.
Сестра бросилась в палату. Ким почувствовала слабость в ногах и тяжело опустилась на скамью.
— Ну-ка, дайте взглянуть, — услышала она голос того самого врача, что распорядился вывести ее из палаты.
Еще немного, и ритм сердечного биения, отражавшийся на мониторе, выровнялся.
Сестра прошептала в благоговейном ужасе:
— Чудо.
Сначала Джаред услышал звуки. Громкую какофонию, совсем непохожую на мягкое, мелодичное звучание, привычное его уху. Мужской голос спросил кого-то, не беспокоит ли его геморрой. Щелчок. Женщина жалуется на застарелые, трудновыводимые пятна. Снова щелчок. Что-то ударяется о твердую поверхность, и раздается неистовый хохот.
Джаред с усилием разомкнул веки. И зажмурился от ослепительного света, падавшего с потолка. Снова хохот. Он повернул голову на звук. И увидел большой ящик, прикрепленный к стене. Внутри ящика двигались маленькие фигурки людей. Джаред слышал, что такой ящик есть у Верховного, он наблюдает через него за людьми. Но вряд ли это кабинет Босса. Послышался шорох, и он повернул голову.
На стуле рядом с ним устроилось очаровательное создание. Девушка то и дело нажимала на кнопки маленького черного пенала, и каждый раз картинка и звук в ящике резко сменялись.
Само воплощение женственности, девушка была так прекрасна, что ему и в голову не пришло принять ее за человека. Но крыльев у нее не было. А вместо белых одеяний с нее свисали два слоя материи, причем рукавов не было. Каждая ножка богини была обтянута темно-синей тканью, которая удерживалась на ней с помощью пуговиц ниже талии. А ступни утопали в белом и мягком на вид веществе. Как и привычные Джареду сандалии, они тоже зашнуровывались. Но только не кожаными ремешками, а белыми полосками материи, на концах которых свисали твердые, прозрачные штучки. На высовывавшемся язычке было написано: «Адидас».
Джаред взглянул на ее лицо. Глаза богини, темно-карие, обрамленные черными ресницами, были устремлены к ящику на стене. Лицо приятно радовало правильностью черт. Темные брови и смуглый цвет кожи дополнялись блестящими каштановыми прядями.
Джаред испытал странное, незнакомое доселе чувство.
Она прекраснее любого ангела.
Его мысли вернулись к имени, написанному на язычке. Адидас. Джаред знавал Адониса, греческого бога, и даже выиграл у него как-то партию фенуки. Может, эта прекрасная богиня родственница красавца Адониса?
Она повернулась на стуле и увидела, что он внимательно изучает ее.