— Вообще-то мы не родственники, — пояснил он, — но если тебе больше нравится называть меня так, пожалуйста, я не возражаю.
Энджи радостно засмеялась и показала язык брату, потом снова повернулась к Такеру.
— Ты уже стер пятно со своей щеки?
Такер бросил заговорщицкий взгляд на Рут, которая чуть не разлила молоко, которым наполняла стаканы, ругая себя за то, что на нее так действуют взгляды этого почти незнакомого человека.
— Я его втер внутрь, — громким шепотом произнес Такер, так что услышали все.
У Рут подпрыгнуло сердце, ведь он наверняка намекал на их недавний поцелуй.
— А зачем? — шепотом спросила Энджи.
Он усмехнулся.
— Затем, что меня поцеловала одна очень красивая женщина.
Рут выронила ложку, и та упала в тарелку, разбрызгав суп. Стараясь скрыть смущение, она принялась вытирать со стола красные пятна.
— Тетя Ширли? — недоверчиво спросил Ники.
Энджи запрыгала на стуле, не давая Такеру отвернуться. Да уж, он явно производит большое впечатление на женский пол.
— А я красивая?
Рут вспомнила: Такер только что разговаривал с Вивиан. Так, может, это был след от ее поцелуя? Когда Брук сказала про пятно, она не удосужилась посмотреть, чья это помада, а сейчас уже поздно.
Ей стало совсем плохо.
— Красивая, — ответил Такер.
Энджи бросилась ему на шею, чуть не пролив при этом свое молоко, и начала целовать. Рут с улыбкой смотрела, как он подыгрывает девочке, показывая пальцем на ямку у себя на подбородке, которую та пропустила.
В ее воображении возникла сладостная картина, как она прикасается губами к этой чудесной ямочке на его подбородке, а он смотрит на нее горящими глазами, которые говорят ей, что для него она самая-самая, единственная. А еще Рут представила себе, будто Такер ее любящий муж, и ее охватила тоска. Собственной семьи, любви и постоянства — вот чего жаждала ее душа.
Именно в этот миг Рут поняла, что ей нужно, чтобы праздник Рождества стал воистину прекрасным. Мужчина, которого она сможет назвать своим. Мужчина, с которым они создадут семью.
— Хватит, — сказал Ники. — Давайте кушать.
Дети были в восторге от своей новой одежды. Этот простой факт растрогал Такера больше, чем следовало бы.
Как ни трудно было признаться в этом самому себе, но он с каждым часом все больше привязывался к Ники и Энджи. Если он не поостережется, то вскоре станет переживать за них и справляться, как у них дела, даже после того, как они уедут из «Уиллоу-Глен плэнтейшн».
Рут посадила Энджи на табуретку и стала примерять туфельки. Та отдергивала ногу — туфельки ей не нравились. Войдя в обувной отдел, Энджи сразу приметила другие, розовые с бордовым, но Рут, бросив взгляд на ценник, решила, что они слишком дороги.