— Начинаю выздоравливать.
— Хорошо.
— Какое сегодня число? — Он потянулся и сцепил руки за головой.
— Двадцать четвертое.
— Уже? — Он слабо улыбнулся. — Так куда же вы направлялись вчера?
— Домой. На Рождество. — На Стефани были длинные серебряные сережки с крупными темно-зелеными камнями, которые очень шли к ее глазам. Когда она пожимала плечами, сережки раскачивались и поблескивали. — Меня ждут только сегодня, но я-то хотела сделать им сюрприз, приехав на день раньше.
— Им? Вашей семье?
— Ага. Они все живут в Рокфилде. Две бабушки, папа и мама, несколько тетушек и дядюшек, четыре брата, их жены и куча племянников и племянниц всех возрастов — от грудного младенца, который мучится животиком, до прыщавого подростка с проблемами переходного возраста.
Семья. Да, у этой женщины есть настоящая семья. Его пронзила зависть.
— И вы везете только одного плюшевого медвежонка?
Ее смех зазвенел, как ручеек по камушкам.
— Конечно, нет. У меня еще полно подарков в машине. — Он заметил, как искорки в ее глазах стали гаснуть. Почти не скрывая печального вздоха, она подошла к окну: ничего, кроме падающего снега. Стефани надолго замерла. В комнате повисла тишина, прерываемая лишь завываниями ветра да частым шелестом снежинок о стекло.
Стефани провела пальцами по запотевшему от ее дыхания стеклу.
— Вы торопитесь уехать, — сказал он. Стефани резко повернулась:
— Пока вы спали, я еще раз звонила в аварийную службу Грантема. Они приедут, только когда окончится метель и расчистят дороги. Я могу застрять здесь еще на одну ночь.
Деймиан откинул одеяло и встал. Он слегка качнулся, и Стефани устремилась к нему, но он справился сам.
— Все нормально, просто на секунду голова закружилась. — Он пересек комнату, подошел к ней и протянул руку: — Деймиан Макаллистер.
— Стефани Редфорд.
Сейчас, приблизившись, он снова почувствовал аромат ее духов. Легкий и одновременно волнующий, он навеял Деймиану мысли о мхе, розах… и медленных, чувственных поцелуях.
Он сглотнул, отпустил ее руку и провел большим пальцем по своей небритой щеке. Опасно думать о таких вещах.
— Пойду приму душ, — сказал он вслух.
— Я приготовлю чего-нибудь поесть.
— Но в кухне, кажется, пусто.
— Ну, не совсем, — слабо улыбнулась Стефани.
— Хорошо. — У него снова начинала кружиться голова.
Поднимаясь по ступенькам, он обнаружил, что насвистывает что-то, тут же оборвал свист и нахмурился. С раздражением он поймал себя на том, что пытался представить, как будет распускать эти отливающие медью волосы, позволяя им струиться между пальцами. И с еще большим раздражением уличил себя в том, что уже думает о тех чувствах, которые бы испытывал, оказавшись с этой женщиной на постели из мха и розовых лепестков и страстно ее целуя…