ходить – и вкривь и вкось, и прямо – напролом.
Он был как старый грач, потрёпанный грачонок,
ненужный, как портфель затёртый видовой…
знакомый с тем и сем, бормочущий о чём-то,
раскланиваясь вслеп с писательской вдовой…
Его не стало. Век – другой, где нам – не место.
Не случай – что за вздор! Подайте паровоз!
Здесь поле поросло Борисово – не местным
растением… Пора. Со временным – поврозь.
24 марта
Кто ж скажет – почему? И для чего? И разве
дано узнать – зачем? Когда ответом – жизнь,
от чрева до кончин прожитая, и разность
не делится в размен. Бесславные бомжи,
мы бесприютны так, как Праотец, слезами
оплакавший у Врат разлуку и судьбу.
Душа обожжена, как кожица слезает
за слоем слой – и ближе к заветному Суду.
24 марта
Нерусских снов не видевший – блажен.
Я там, где я не сплю иль сплю в одежде
и с ношею, похожей на планшет
солдата, необученного прежде.
На воле, в доме, в комнате, в себе…
В растущей по весне, худой под снегом
природе… В окоёме тех земель,
что душу оборачивают негой…
Я там и там, без крова, во дворце.
Иду на дно, летаю на воздусе.
Во мне – хоть искра, что горит в Творце,
и тьма из тьмы, что мучает и душит.
И «грустно так» услышать твой вопрос.
Я там, где ты о том меня не спросишь.
Лишь «чается» до кончиков волос:
«Где б ни был я, я там, где ты» – и просто.
26 марта
Г. Гачеву
Ковёрный с шариком во рту
смешон кому-то, и не очень.
Подпрыгивает в горле ртуть,
а на губах большая точка.
Остановиться! Прав мудрец,
сиречь фигляр с лучом в короне,
корявый, как стволы у древ,
в каких подножие схоронят
на третий день. А между тем,
его осталось место пусто.
Лишь попадёт в погоста тень
на переезд спешащий путник…
Остановиться и сменить
плетенье чувств кровным делом!
Дочерним, материнским – нить
плести за нитью в беге денном.
26 марта
Дражайшая! Не названной родной
зашла за край. В краю непобедимом
ни болью, страхом – Божией росой
напоена, омыта, что родима.
Голубушка, прощением прости
своих детей, спешивших наудачу,
в единой собиравшая горсти
неразделённые удары.
Невозвращённые. Где твой приют —
там ты, где нет – там ты,
и нас поныне носишь,
как мать – дитя: в их горевые ночи,
в златые дни, и в пламенный июль,
и август, не щадя ни крыл, ни ноги…
28 марта
Но есть подснежник в пахнущей земле,
и он же – молоком – в моём стакане.
Галантуса отметка – на змее,
на брюшке, где молочная такая
картинка. Белый цвет, цвети в лицо,
слепи глаза, смиряй покоем члены
и сердце чистотою заслони
от пятен, что на солнце, звёздных дыр.
Чтоб белый неисписанный листок
(формат «четыре А») стерпел, что чертит
писака, недостойный искони,