и где мы, неразумные дети,
так хотевшие в жизнь замешать и страданье, и свет,
так спешившие жить и того получившие сверх.
Мы с тобой перед Ним постоим напоследок – раздеты.
Я войду в твой чертог.
9 февраля 2005
Б. Пастернаку
Качались птицы на ветвях,
а бури не было в помине.
Сегодня здешние ветра
гуляли далеко по миру.
Здесь лёг оплаканный поэт.
Легка земля в прозрачном платье.
И снег лежит, и снова плачет
дитя на недалёкой даче,
всё повторяя букву «м»…
Всё повторяя букву «м» —
экслибрис своего рожденья…
А на заснеженном растенье
качается пернатый эльф…
Здесь стихотворца тих приют,
лишь скрипнул снег под ножкой девы,
пришедшей поутру без дела,
когда в безмолвии блестела
звезда, упавшая – в июнь.
11 февраля 2005
А было? – сад и райского пера
и пенья райского – глазок, свеченье, эхо…
Ты – в нём, живёшь и знаешь – Это.
…А было, что и сад – тебе не рай.
О, алчность – Евин горб, порог Адамов!
Ну что не жить под щебет сладких птиц?
Что музыка, молчанье, голос, тишь —
здесь, где не рай? Коль помнится – а там он!
А там он – днесь, и Праотец у врат.
И где-то мы, кто поодаль, кто дальше,
утраченного ждём, теряясь – враз,
блуждая по садам, не райским даже.
Блуждая по садам – не тем отнюдь…
Единое разменивая скоро,
и жизнь, соединённую в одну,
без страха выкорчёвываем – с корнем.
17 февраля 2005
Посадский день не светел, а угрюм.
Успенский купол только остров в небе.
И ягоды, похожей на урюк,
здесь не видать, а так хотелось мне бы
туда, где купол неба синь до дна
и в синем небе золотые звёзды…
Которые сияют на извёстке
посадского собора… Как одна
звезда сияла над родильным хлевом…
Но день угрюм, и тучи мрачных птиц
над Лаврою – что богомольным хлебом,
как богомольцы, падавшие ниц.
Но день что дар – приму его навеки.
Горька рябина, жив честной народ,
стоявший нескудеющим навершьем
сквозь непрерывный времени нарост.
Сияй, звезда! Мы здесь в твоей юдоли,
какие б ни манили небеса.
Лишь день угрюм. Так смотрит – не весна,
теснящая непрожитою долью…
А нам бы – так: навстречу, сколько сил,
шагать на свет негаснущей лампады.
Идти – туда, в груди не угасив
живой огонь, чтоб, не дойдя – не падать.
Сергиев Посад, 18–21 февраля 2005
Где горько так, что силы нет у век
ни яблоко сберечь, ни приподняться,
где губы поворачиваем вверх
усильем неискусного паяца,
где тоненькая плёнка на зрачке
саднит слезою под закрытым веком…
Мы – странствуем, не ведая – зачем
так грезим, как о будущем – о ветхом.
19 февраля 2005
Перечит глазу зримого стоп-кадр.
Здесь занавес, а то была – Завеса.
Как если бы не… Не того замеса
проходит жизнь, прошедшая сто крат…