то грезишь, то грешишь китайскою стряпнёй,
и смешиваешь в жизнь неметчину и Овстуг,
«француза из Бордо» с «проклятою» страной…
Где воля не в наём, свободен путь, – по ветру
плывёт земной корабль, – попутного! И в грудь
как драма – из груди – ударится… Поверьте!
Со всеми говорят прощение и грусть…
6 ноября 2006
Забросила б совсем неверное занятье,
да то прихватит дух, а то сведёт на нет
дыхание в груди… И вот «пожалте» – нате!
Бумага – на ходу, дыхание – на ней.
«Прощение и грусть» не фортель графомана,
вокруг сам Божий мир без сдачи и долгов,
где верою пошла и верою хромала…
Одно сама – хромаю. Всё сущее дал Бог.
11 ноября 2006
Вплотную – ко стеклу – прижался стук и лепет.
Ноябрь – плохие дни – подмоченный прикид.
Сомнительный снежок навстречу бьёт и лепит
бесформенный сюжет рассудку вопреки.
Ату его, ату – прогнать не в силах вовсе.
Отбросить, повернуть – догонит и додаст.
То в зиму каплет день, то ночь впадает в осень —
что этакой чреде до правил и до дат?
Сиди. Пиши в тетрадь. Рифмуй, косясь в потёмки.
Там, право, по серьгам и братьям и сестрам…
Где резво лепят баб горластые потомки…
И караулит «зверь» с названием «се страх»…
Ату его, ату! Гляди в глаза, не прячась.
Живи своей чредой в законе – благодать
не минует, придёт, сотрёт рукою прачки
ненужные следы, неведомо – когда.
Теперь в чести ноябрь, ущерб и непогода —
мы все отчасти как отставшие от стай
пернатые… С крылом, до срока непохожим
с грядущим, что спешит и медлит прорастать.
Российского житья не вычерпать заочно,
как неродимых щей ни пробуй, ни хвали…
Как ни востри перо – ему ответит прочерк.
Какая жизнь… Ноябрь – гримаса, маска, лик?
11 ноября 2006
В саду Монсо или в ещё
Саду задержишься недолго,
вмещаешься тогда – не только
в земную поросль. Тайный счёт
уже ведётся. Под ногою
ещё земля, границы, мир…
Всё движется – в единый миг
предстать нагою подноготной.
15 января 2007
…Где все сады земли полны и откровенны
и бродит молоком взрослеющий рассвет,
где сам ложится свет мозаикой Равенны
и тает на глазах (увидишь: раз – и нет)…
В Италию… В кувшин, в сапог, в ковчег, в колодец…
О, путник, Ной, вино, прозрачная вода…
Что проще – полюбить?! Труднее – не воздать…
Покажется – уже… Но не достичь Коломны
ещё (её холмов ни счётом, ни красой
особой не равнять с семью)… Вечерний Рим
слит с вечностью в один мерцающий сосуд,
чтоб чисто смыть росой тысячелетний грим,
где мальчики земли волчицы грудь сосут…
Что ж Русская земля, что Старицы удел?
Лишь высмотреть глаза и снегом протереть.
И дальше по холмам коломенским… теперь —
как прежде и потом! Без мировых утех.