Старик закипал злобой. Он не хотел менять свой уклад жизни и готов был на все, лишь бы предотвратить грядущее. И теперь сиял улыбкой — он не слушал Фаину, он нашел повод…
— Собирай свои манатки, потаскуха! Неведомо кто набил ей пузо, она хочет своего выблядка на Жорку повесить! А хрен тебе! — орал на весь двор.
Баба оцепенела от неожиданности. А потом ее как прорвало:
— Старый мудило! По себе всех меряешь? Чтоб ты провалился, чума вонючая! Я потаскуха? Это ты — облезлая курвища! — вырвала кол из плетня и пошла на деда.
— Давай, давай! Замахнись! — . осклабился, увидал за спиной Фаины сына. Тот ухватил бабу за плечи, отшвырнул к забору:
— Что стряслось? — рявкнул на весь двор. Старик выложил все в одну минуту.
— Вон отсюда, падаль подзаборная! — открыл калитку и вытолкнул Фаину взашей.
— Вещи мои отдайте, изверги! — орала та, изо всех сил оттягивая уход. Она не знала, куда ей деваться теперь.
— Что? Еще и эта не угодила? Уже и ее гоните? Не боитесь ни людей, ни Бога! Негодяи! — вырвал Петрович Фаину из рук Жорки, бившего бабу кулаками куда попало:
— Вот тебе вещи, сука поганая! — орал он взахлеб.
Едва Петрович отбросил от бабы Жорку, на него налетел старик. Вырвал кол из забора, ударил по голове. Петрович рухнул возле калитки, потеряв сознание. Ульяна выскочила на улицу, позвала соседей. Кто-то вызвал милицию. Пока она приехала, драка уже выплеснулась за пределы Жоркиного двора. Кто-то в ярости бил по окнам дома так, что стекла разлетались в брызги. Хозяев достать не мог, хоть на доме зло сорвал. А в куче попробуй разбери, кто кого за что метелит. Мелькали кулаки, свирепые до неузнаваемости лица.
Вон деду Жорки кто-то дал в ухо кулаком. Тот, кувыркаясь, отлетел к забору. Взвыл истошно. Но увидев, что оказался рядом с домом, тихо скуля, пополз к калитке.
Жорку в это время втаптывал в грязную лужу Андрей — за кляузу. Даже Бобыль не усидел дома. Схватил Жоркиного деда за шиворот:
— Беременную гробили, козлы! — поднял над головой и увидел милицейскую машину, резко затормозившую перед дерущимися.
— Дай мне фискала!
— Уроем стукачей живьем! — кричали внуки Петровича громче других и прорывались к кляузникам.
— Разойдись! — раздалась милицейская трель.
— Что тут случилось? — спросил старший наряда милиции. Ему объясняли хором, матеря Жорку и деда так, что машина вздрагивала:
— За что бил жену? — подступили к Жорке приехавшие. Тот едва открыл распухший рот:
— Отца хотела ударить. Колом по голове. За то, что на блядстве поймал ее.
— С кем? — удивились, глянув на живот бабы.
— А вот с этими! — ткнул в сторону внуков Петровича и Андрея.