В доме Селивановых все спали и Васькину шкоду обнаружили уже в полдень, когда мерзкий запах проник во все комнаты.
Первой проснулась Александра. Сморщилась, открыла окно, вышла из комнаты. Там, в коридоре и на кухне стояла несносная вонь. Женщина поторопилась открыть окна. Разбудила мужа. Мишка, ничего не понимая, пошел но комнатам и, войдя в столовую, онемел. Прямо на столе растеклась раздрызганная куча дерьма.
— Откуда это?! — остановился в изумлении.
— Сосед ваш! Этот сволочь поздоровался! Он всем тут печенки достал, — догадались родственники.
— Да, но за что? Он не знает нас, мы не виделись!
— Понимаешь, Миш, вчера ночью Володька мусор на его огород скинул. Впервой. А там у него помидоры и огурцы растут. А в ведре, ну сам понимаешь, все, что лишним было, выкинули. И остатки жратвы. Ему собаки рассаду поломали. Вытоптали грядки. Он и озверел, видать. Устроил козью морду, хорек паршивый. Отплатил за свое вот так.
Мать с Шуркой убрали Васькину шкоду, а Мишку все еще трясло от соседской выходки.
— Ну получилось недоразуменье, приди скажи, возместили бы ему оплошку. Зачем же срать в моем доме? — негодовал хозяин.
— Это мелочь! Он такое может отчебучить, когда разозлится, всем места мало! — успокоила мать.
— А что он может? — удивилась Шурка.
— Да вон соседа закрыл наглухо в его же доме! Тот выйти не мог. И даже двор, калитку запер. Человек целый день взаперти просидел с семьей, пока другие не подсобили — сбили замки с ворот и калитки, подпоры с крыльца убрали. Вчера ему двери перевесили, чтоб не наружу, а внутрь открывались, каб еще раз свой дом ловушкой не стал, — смеялись родственники. И продолжили: — Говорят, с ним не соскучишься. Шустрый на пакости. Их у него в запасе полные карманы.
— А зачем он соседа закрыл? — спросила Шура.
— Кто его знает! Тот, когда из дома выпустили, про калитку забыл и полез через ворота, с них еще не успели замок сбить. А Васька как раз мимо шел — с работы. И громче всех над соседом хохотал. Скалолазом называл. Обещал его еще бегуном сделать.
— Как же тот смолчал? И ничего ему не сделал? — удивился Михаил.
— Они с детства дружат. Привык, наверное!
— Да к такому как можно? — изумился хозяин.
— Закрыть в доме — мелочь для Васьки. Знаешь, что отмочил он еще одному, вон в том доме, через один от твоего. Его хозяин в органах безопасности всю жизнь работал. Кем? Кто знает. Сам о том — ни слова. Но с работы иногда привозили на служебной «Волге». И, как на грех, однажды именно эта машина, проезжая мимо, облила грязью внука Василия. Что тут было — не передать! Васька посинел от злобы. Сделал внуку рогатку, научил пользоваться ею. Сам нарезал для него пульки из алюминиевого провода и подсадил на дерево, напротив окна того мужика. Внучок не промах, весь в деда — босяк. Выждал свое. Вначале в кота стрелял, что на окне сидел. А потом бабке чекиста чуть глаз не выбил. Хорошо, что в очках была. Та с воем к бандюге. Он, от радости обоссавшись, кричит: «Эй, дед! Я старую гниду стрельнул. Попал в глаз. Дай еще пулек — второй выбью!» Бабка на него настрочила жалобу в милицию. Ваську вызвали. Но он отбрехался. А через месяц дед этой бабки помер. Фронтовик. Чекист хотел похоронить отца с почетом. Но Вася все им испортил. Заплатил музыкантам. И те, когда гроб стали в землю опускать, сбацали «Камаринскую». Никто такой пакости не ждал, все растерялись. А музыканты сказали, что выполнили пожелание покойного, о каком шепнул родственник. Там на кладбище небось все покойники, соседи того старика, со смеху уссались, увидев, какие дурацкие рожи были у настоящих родственников деда. Не получилось почетных похорон. Вася, при желании, всюду пролезть сможет и все испортит. Надо с ним помириться. Иначе жизни не даст…