— Почему ваш отец выбрал Рейшора для вашего сопровождения? Он что, совсем потерял голову?
Ханна, казалось, растерялась, но мгновение спустя гордо подняла подбородок:
— Папа хочет, чтобы я вышла замуж за иностранного графа или герцога, а у графа фон Рейшора много знакомых.
Это Майкла совсем не удивило. Леди Ханна принадлежит к высшему обществу. Если она не достанется лондонским искателям ее руки, наверняка деньги ее отца вымостят дорогу к браку с иностранцем.
— Значит, если у него есть подходящий титул и достаточно денег, остальное не имеет значения? — Эти слова вырвались у Майкла помимо желания. Высказав их, он почувствовал себя негодяем.
Но воспитанная леди Ханна не показала и виду, что это задело ее чувства.
— Мне не позволено выходить замуж за человека, который не имеет средств, чтобы содержать семью.
— Ваш отец не позволит вам выйти за купца, милочка. Даже если у него есть миллион фунтов.
Люди, такие как маркиз, заинтересованы в улучшении социального статуса своей семьи.
— Чем выше титул у искателя вашей руки, тем вероятнее, что вы получите разрешение отца на брак.
— И среди титулованных особ встречаются достойные люди, — возразила Ханна. — Не все такие, как Белгрейв. Многие оценят целомудренную девушку, которая желает создать уютный семейный очаг.
— Такую, как вы?
Ханна залилась краской, и Майкл пожалел, что вовремя не придержал язык. Она ни в чем не виновата. Ему следовало бы заверить ее, что ничто не изменилось, что она осталась такой же, как раньше. Но это ложь. Она никогда не будет той же из-за скандала, который следует за ней по пятам.
Тогда и он тоже вел себя отнюдь не благородно. Воспользовался невинностью Ханны, допустил тайные объятия и запрещенные прикосновения.
Сейчас перед ним была другая Ханна, сдержанная, застегнутая на все пуговицы. Она совсем не похожа на ту, которая льнула к нему, целуя.
Длинная мантилья с высоким воротом скрывала ее шею, и Майкл спросил:
— Вы получили назад свое ожерелье?
— Получила. Вы могли бы вернуть его лично. — В ее тоне слышался намёк на упрек.
— Я подумал, что лучше всего будет не видеть вас снова. — Его голос прозвучал грубее, чем он хотел.
Ветер играл со шляпкой Ханны, а она не отводила взгляда от чайки, кружащей над пароходом. Этим утром ее голубые глаза с зеленым отливом были почти серыми.
— Вы правы, конечно. — Ханна плотнее запахнулась в свою мантилью. — Я достаточно оскандалилась. Нам лучше оставаться как можно дальше друг от друга.
Она сказала это твердо, но при этом на ее лице он увидел выражение одиночества, а в глазах непролитые слезы. Она пристально смотрела на береговую линию, словно не знала, когда снова сможет увидеть родную Англию.