Она, гладила его по голове, скользя руками вниз к его плечам.
Майкл расстегнул еще три пуговки, прежде чем приподнять ее лицо, чтобы она посмотрела на него. Он был уверен, что ее тела не касался еще ни один мужчина.
Он не знал, почему она позволяет ему такие вольности, но подозревал, что она не в состояний владеть собой.
— Хотите еще один поцелуй от меня в качестве фанта?
Ханна резко втянула в себя воздух, когда его рука прикоснулась к ее спине.
— Да.
Майкл улыбнулся и усадил ее в кресло. Он встал на колени у ее ног, протянув руку к ее щиколоткам.
— Что-о-о вы делаете? — Ханна схватилась за свои юбки, лицо ее побледнело.
— Я собираюсь поцеловать вас, все в порядке. — Майкл скользнул руками вверх к икрам, его ладони гладили ее ноги в шелковых чулках. — Но вы же не сказали куда.
— Нет. Я не это имела в виду. Я не хотела, чтобы вы… погубили меня.
— Я не стану губить тебя, милая. Я собираюсь доставить тебе удовольствие. Если только ты не боишься?
Ханна вцепилась пальцами в подлокотники кресла. И хотя было болезненно прерывать эту опасную игру, Майкл начал было отступать от задуманного. И Ханна повергла его в шок тем, что привлекла его рот к своим губам. Он почувствовал, как она дрожит.
— В таком ужасе я не бывала ни разу за всю свою жизнь. Но я не хочу, чтобы ты останавливался, — прошептала она.
Да простит его Бог за то, что он собирается сделать! Майкл властно завладел ее ртом в крепком поцелуе. Он прижал ее к себе, раздвинув ее ноги и положив их себе на талию. Ее грудь вздымалась и опадала, в то время как она с трудом пыталась перевести дух.
Майкл еще немного расшнуровал ее корсет.
— А что, если кто-нибудь войдет?.. — пробормотала она заплетающимся языком.
— Риск придает остроту, ответил он, снова целуя ее.
Ханна задрожала в его объятиях.
— Мне не следует позволять вам делать этого. Я знаю, это плохо.
— Но вам ведь хорошо?
Она опустила голову, словно сдалась:
— Да.
Майкл взял ее руки, заставив ее прикасаться к себе так, как хотел он сам.
Хотя ее соски скрыты под тяжелым корсетом, он знал, что она испытывает должные ощущения.
— Вы толкаете меня на путь, по которому мне не следовало бы идти.
— Я грешник. Я живу ради соблазнения.
Ей не следовало позволять Майклу входить в ее каюту. Предостережения ее матери не шли у нее из головы, но она не могла собраться с силами, чтобы отступить.
Не сейчас.
Это запретное удовольствие пронизывало ее тело, потому что к ней никто никогда так не прикасался. Ханна даже не знала, что такие ощущения существуют. Ее кожа разгорячилась и стала нестерпимо чувствительной. Между ног она почувствовала набухание и тупую боль.