— Я этого не сказала. Просто мне необходимо подумать. После сегодняшней ночи следует привести в порядок мысли! — бесстрастно ответила Сильви, направляясь в кухню.
— Оставить тебе мой адрес? Я не успел сообщить его раньше! — крикнул Мигель вслед девушке, стоя на пороге квартиры.
— Да, мы были слишком заняты, — сказала Сильви, возвращаясь в комнату. — Но мне не нужен твой адрес. Если я захочу тебя увидеть, то дам знать через агентство. До скорого!
С этими словами она быстро захлопнула дверь, оставив ошеломленного Мигеля одного на лестничной площадке. Возмущенный испанец собрался было позвонить и даже начать стучать кулаками в дверь, чтобы сказать, что он может кого угодно заставить себя уважать и не потерпит, чтобы его выставляла за дверь женщина, к тому же француженка! Но затем, немного постояв, пожал плечами, подумав: «В конце концов не одна она на свете! Даже смешно: с ее-то физиономией вообразить себя неотразимой! Конечно, она умело занимается любовью. Но это вовсе не означает, что с ней можно показаться на авеню Ваграм, где по воскресеньям собираются испанцы. Меня бы тут же подняли на смех, и вся испанская колония в Париже стала бы издеваться надо мной! С такой женщиной можно трахаться, но втихомолку!»
Обескураженный, еле волоча ноги, он начал медленно спускаться по лестнице.
Запершись у себя дома, Сильви не могла унять клокотавшее в ней негодование. Ей хотелось бить и крушить все что ни попадя, дав выход ярости, к которой примешивалась досада и во многом оправданная горечь. Ночь напролет она изо всех сил старалась доставить партнеру как можно больше удовольствия и тем самым привязать его к себе. Уроки Доминго в сочетании с ее собственной, наконец-то пробудившейся чувственностью возымели потрясающий успех. Мигель отвечал на ее изощренные ласки с нескрываемым восторгом, полностью подчиняясь желаниям партнерши. Он часами оставался ее послушным пленником, упиваясь своей неволей. Испанец тоже старался не ударить в грязь лицом, но, несмотря на все его усилия, Сильви так и не достигла вершин блаженства. Она позволяла делать с ней все, что ему хотелось, но ни на мгновение не почувствовала радости, оттого что отдавалась ему! Для испанца прошедшая ночь была непрерывным наслаждением; для нее же — очередным крушением надежд. И в довершение всего он признался, что Сильви интересует его лишь как партнерша. Это было, пожалуй, самое большое в ее жизни оскорбление. Он смотрел на нее как на девку, годную только на то, чтобы доставить удовольствие мужчине. Да ему ничего больше и не требовалось! Плевать он хотел на чувства лежащей рядом с ним женщины! Главное, что он сам остался ею доволен, в подтверждение чего потребовал возобновления удовольствия на следующую же ночь! Ну уж нет! Ни за что! Больше она никогда его не увидит!