Мы спустились с дюны, и нас объял хмель душной ночи. Аромат травы, ночные фиалки, светлячки с их крошечными фонариками… Пряный и густой запах хвои… Мы забрели в царство призраков… Где-то высоко в вершинах сосен блестела луна, свет ее ложился на землю. Беззвучно ломались веточки в мягком мху.
Я вел велосипед; он вдруг сделался легкий-легкий, казалось, сам покатился бы вперед, отпусти только руки.
Диана шла за мной. Ступала в мои влажные следы. Мы шагали молча и не перебросились ни словом с того времени, как шли от костра.
Вдруг я споткнулся, даже не понял обо что, и велосипед приземлился по одну сторону тропы, я по другую.
Влажный, мягкий мох у лица… Ночная фиалка забралась ко мне в нос, светлячок в рот.
Я перевернулся в мягкой постели на спину и высунул кончик языка, на котором сидел светлячок, помахивая своим фонариком.
Огонек отразился в глазах Дианы. Она завороженно смотрела на него, она протягивала мне руку.
Ее теплые пальцы крепко обхватили мою ладонь, я я держал их и не отпускал…
Она хотела помочь мне подняться. Но она не знала, что я, может, вовсе и не желаю… что я хочу лежать, лежать здесь во мху до самого утра, и ощущать рядом ее, и видеть светлячки в ее глазах. И чтобы губы ее были как ночные фиалки в этом опьяняющем, душном аромате летней ночи…
Ее пальцы сжимались крепче, она хотела помочь мне подняться, но рука моя излучала в нее то светлое свечение, что жило во мне, и оно отнимало у нее силы… Рука моя медленно опускалась вниз, к темному ковру мха, и вела за собой ее… И вдруг среди потаенного молчания сосен послышался ее шепот, рука моя ослабела, в ее руку влилась сила, и я поднялся…
Мы ехали по самой середине шоссе, по тусклой лунной дорожке, а потом надо было свернуть направо.
Я поворачивал руль, но велосипед не слушался и катил себе прямо.
Катил себе дальше и свернул на какой-то другой ухабистый проселок, и там нас качало, словно на волнах.
Переднее колесо врезалось в калитку, скрипнула единственная петля… Калитка покачалась, жалобно прохрипела в последний раз и повалилась.
Было тихо. Опять стрекотали кузнечики. Опять лила свой свет на запущенный сад луна. Обшарпанный домишко спал, чернели окна.
Велосипед улегся на лопухи и крапиву.
Луна осветила нам путь через веранду, и светлый квадратик выделил в темноте лестницу, которая все-таки еще не обвалилась.
Я пробирался следом за Дианой.
— Не хочу я к дону Педро, — голос мой звучал незнакомо.
— Да, да… — отозвалась она, не оглядываясь.
Она поднялась на лестницу, и ступенька тоскливо скрипнула в тишине…
Мне вдруг захотелось, чтобы лестница рухнула, рухнула сейчас же — только бы мне не подниматься наверх…