Эдгар устроил мне два билета. Не надо было топтаться в очереди и нервничать — то ли достанется, то ли нет. Это огромный плюс, когда выступает твой друг.
В зале было пустовато, потому что пускали с шести, а музыка должна начаться в семь.
Занял симпатичный столик на двоих у самой стены и кое-что заказал.
Прошелся до возвышения для оркестра, где «Пестрые черепахи» проверяли акустическую систему.
— Чао, Эдгар!
— Чао, Иво, чао!
— Ну как?
— Усилитель барахлит. Звук не тот.
— Еще время есть, можно наладить.
— Надеюсь, успеем.
Он был дико занятой.
— Гляди-ка, вон Харий со своей белобрысой, — удивился я. — Ее зовут Женни.
— Женни? — рассеянно переспросил Эдгар.
— Ну да! Но ты ведь ее даже не видишь!
— Что? Ну да, да!
С Эдгаром разговаривать было бесполезно. Во всяком случае, сейчас.
Пошел к своему столику. Я надеялся, что Харий меня не заметил. Его-то не заметить было невозможно. Горел как аварийный фонарь, в своем красном джемпере, и еще волосы почти красные. Я не хотел, чтобы он увидел Диану.
И все-таки он оставил белобрысую сидеть за своим столом, а сам плюхнулся в кресло напротив меня.
— Сколько лет, сколько зим, Иво!
— Да, Харий, время бежит.
Он златозубо улыбнулся и закурил.
— Яко тут как-то ляпнул, что ты подаешься в рабочий класс.
— Да, — сказал я.
— И теперь уже вкалываешь на заводе?
— Выходит, так.
— Почему школу кончать раздумал?
— В вечернюю пойду. Кончу.
— Нет, у тебя все-таки не все дома.
— Сам знаю.
— Тебе что, деньги очень занадобились?
— И это тоже имеет место.
— Что так? Зажиточные предки перестали о тебе заботиться? — рассмеялся он.
— Зачем уж так сразу!
— Так какого черта тебе втемяшилось идти работать?
— Хочу зарабатывать сам. Надоело стаптывать в школе туфли.
— Надо было тебе со мной поговорить. Я бы подкинул тебе одно-другое дельце, на котором заколотил бы хорошую монету. Еще не поздно.
— Обойдусь.
— Спроси у Эдгара. Он знает…
— Такое дельце мне не нужно.
— Боишься сорваться?
— И это тоже имеет место.
— Без риска деньги не приходят. Кто не хочет рисковать, может пилить железки за гроши.
— Вот этим я и занимаюсь.
— На кафе и киношку по воскресеньям хватает?
— Скажем прямо — не каждое воскресенье.
Моя невозмутимость злила его.
— Харий, я тебе наврал, — сказал я. — Не пошел я работать. Так уж получилось. Все эти красивые слова насчет работы так и остались словами. Очевидно, я слишком крепко сросся со школой, друзьями, привычным ритмом жизни. Мне не хватает решимости что-нибудь круто переменить. Пускай все идет своим чередом. Идеи, которые рождаются на ходу, так же быстро и погибают. Вообще-то я сейчас никакой ущербности не чувствую. Грызу гранит науки. В последнем классе.