Я попытался улыбнуться, как это полагается, но ничего хорошего из моей попытки не получилось. Она проводила до калитки. Когда я проходил мимо пса, он снова уставился на мои копыта. Кажется, я уже ничего не имел против, чтобы он пару раз цапнул меня, если это доставит ему удовольствие…
У калитки она постаралась улыбнуться и сказала:
— Спасибо, что заехал.
Я что-то пробормотал и покивал головой, что, видимо, должно было означать «не за что».
Рука моя покоилась на брусе калитки. Диана сверху положила свою. Так мы и стояли.
— Извини… сегодня я в самом деле чувствую себя неважно… — вымучила она. — И все же я очень рада, что ты приехал…
— Я тоже, — сказал я.
— Приезжай как-нибудь… в другой раз…
Я наклонил голову. Она крепко сжала мою руку.
— Обещай, что приедешь.
— Приеду.
— Обязательно?
— Да, обязательно.
Вдруг она прикоснулась губами к моей щеке, и я остался один.
Я шел на станцию. В голове была пустота, как после пятикилометрового кросса. Я ничего не соображал. Я был не в состоянии связно мыслить.
Купил билет и выпил в буфете кружку пива. Поезд уже дожидался меня. Зеленый, зеленый поезд.
Свистит поезд, зеленый, зеленый поезд, стучат колеса и вращаются с бешеной скоростью, и несутся вперед, вперед несется зеленый поезд, и колеса стучат, стучат, стучат, летит вперед зеленый поезд… и привозит нас на Гаую. Эдиса, Лилиану, девушку, которую он любил, и меня.
Через густой кустарник мы продрались к самой Гауе, в тихое местечко, куда никому даже в голову не пришло бы сунуться.
Мы купались, загорали на больших покрывалах, сине-белых, а это белое было верблюды. Эдис лежал посредине покрывала. Я прижал ухо к земле и слышал дыхание Эдиса, слышал, как он смеется и как смеется Лилиана, и они, наверно, чувствовали себя так, будто на всем свете они одни, а меня тут вовсе и нету.
Но Эдис обо мне не забывал.
Иво, тебе пить не охота, можно бы попить, да нечего, из Гауи пить не станешь; чего тут только не плавает. Знаешь, братишка, я дам денег, а ты слетай в буфет, дорогу помнишь, а? Ну конечно же, а деньги сможешь отдать потом, мама мне сегодня дала два рубля. Так вот, купи Лилиане и себе по две бутылки лимонада, а мне две пива, два рубля тебе хватит. Я сказал, что две бутылки не выпью и возьму для себя одну, но брат почему-то хотел, чтобы каждому было обязательно по две.
Я напялил джинсы, схватил сумку и отправился, на ходу еще уточняя:
— А если пиво кончилось?
— Тогда и мне купи лимонаду!
— Тоже две бутылки?
— Да, две!
Я ушел, потом вдруг вспомнил, что деньги остались в карманчике рубашки. Повернул обратно и, уже выходя из кустов, замер как вкопанный.