Достигнув наконец последней ступеньки лестницы, Джон остановился, раздумывая, куда идти. Неожиданно в конце коридора открылась дверь, и появилась Бетси в сопровождении Гранта Коха.
Кох увидел Джона первым, и ему показалось, что земля уходит из-под ног; однако он быстро овладел собой, выдавив фальшивую улыбку.
— Что, шеф снова проверяет пожарную безопасность?
— Нет, просто пришел в гости.
— Я не знал, что вы с Бетси по-прежнему… дружите.
— А возможно, я был в гостях у Бриджет. Тебе это не пришло в голову?
Кох смутился, но не показал виду, весело заметив:
— Молодец, Стэнли. Отдаю должное твоей находчивости.
— Благодарю. А какой ароматный крем после бритья. Судя по запаху, дорогой.
— Да, изготовлен по моему заказу в Париже. Если хочешь, могу попросить для тебя тоже… — отшутился Грант Кох.
— Спасибо, Грант, что ты доставил все эти бумаги; не пожалел времени и труда тащиться в такую даль. Я ценю твое внимание.
— Не надо благодарить меня, Бетси. Я все сделаю для тебя, ты же это отлично знаешь.
— Приятно слышать. Но я буду рада, если ты хорошо сделаешь мою мансарду, с добротностью, свойственной твоей фирме.
— Так все и будет. Не мансарда, а райский уголок!
Бетси закрыла за ним дверь и повернулась к Джону.
— Интересуемся кремом после бритья? — Ее голос был бархатисто-нежный, с легкой хрипотцой.
— Надо же было о чем-то говорить, куколка.
— Я сейчас из тебя сделаю куколку. — Бетси приблизилась к Джону. — Должна тебя огорчить: сегодня он пользовался другим кремом.
— Неужели? Означает ли это, что ты выводишь Коха из числа возможных подозреваемых?
— Это означает лишь то, что ты заслуживаешь наказания, глупышка. — Бетси оглянулась. — Ты готов его получить?
Приглушенный голос, заспанные глаза мгновенно воскресили воспоминания о блаженной ночи их любви. Если она о чем-то и сожалеет, то умело скрывает это.
— Готов хоть под угрозой расстрела.
Положив руки ему на плечи, Бетси всем телом приникла к нему, будто растворилась, став неотделимой частью Джона.
— Шеф Стэнли, ваше наказание весьма своеобразно: вы стоите как изваяние, а я творю с вами что хочу. И никаких поцелуев, провинившийся гуляка.
— Наказание — это одно, Рыжик, а жестокость — другое.
— Молчать и терпеть, ты, непреклонная личность, — пригрозила Бетси Джону, как бы "вдвинув" свое хрупкое тело в его литую фигуру.
Ее поцелуи волшебны, исполнены огня и страсти. Ощущение сбывшегося счастья наполнило душу и сердце Джона. Он обнял Бетси с такой неистовой силой, что, казалось, вот-вот хрустнет каждая ее тонкая косточка. Желание обладать ею почти лишало Джона сознания.