Снова натекло. Сплюнул.
- Ну что, с-суки?.. C-cкалитесь?
Псы зевали, вывешивая длинные слюнявые язычины.
- П-подавитесь...
Согнувшаяся, перекошенная под тяжестью меха с водой женщина ковыляла обратно. Усилившийся к вечеру ветер тяжело бил ей в бок, грозил опрокинуть.
Калима быстро заволакивала шатры и бродившие между ними тени. Смеркалось - впрочем, возможно, только у него в голове. Пустыня гнала перед собой тучи песка, подвигала барханы, подтапливала дюнами. Темнело.
- ...Приведите в чувство эту собаку, - тихо сказал Салман ибн Самир.
Сумеречника перетянули плетью - через все брюхо и ребра. Тварь чихнула и замотала лохматой башкой.
- Еще.
Хлестнули снова. Дернулся, охнул.
Шейх скрипнул зубами и процедил:
- Где кобыла?
Сумеречник мотнул головой, попытался отереть о плечо щеку и прохрипел:
- Иди в жопу...
На мгновение Салман опешил - как-как? В кочевьях так не ругались.
Самийа, видно, приметил растерянность бедуина, и хрипло поправился:
- Трахни свою сестру, уродец...
Салман отступил на шаг и кивнул своим людям.
Остроухого ворюгу били долго, с хаканьем и довольными возгласами. Тот дергался от ударов, словно кукла, - и молчал, даже не вскрикнул ни разу. Это раздражало Салмана больше всего - шейх кусал губы и щурился, щурился на капавщую в песок густую красную кровь.
Дашь голос, дашь...
Подошел старый Имад и тихо проговорил:
- Забьют ведь насмерть, шейх...
Салман скрипнул песком на зубах и поднял руку - довольно.
- Где кобыла?
Пленник раскашлялся, сплюнул кровью. Голоса в нем, похоже, не осталось - в ответ сумеречник молча помотал облипшей от пота, патлатой башкой.
- Он не скажет, о шейх, - тихо проговорил Имад.
- Это мы еще посмотрим, - процедил Салман.
И негромко спросил:
- Ты хоть знаешь, сколько мне за нее предлагали? Знаешь?!
Самийа молчал, ворочая головой и пытаясь проморгаться от текущей со лба крови.
- Десять тысяч дирхам! Десять тысяч!
Никакого ответа.
- А знаешь, зачем мне были нужны десять тысяч дирхемов?
Эти слова шейх мутайр произнес совсем тихо. И присел на корточки, чтобы поглядеть твари в глаза.
- Чтобы откупиться от карматов. Они каждый год - слышишь, ты, ублюдок?! - каждый год уводят у нас пять мужчин и пять девушек. А я хотел им отдать не наших людей - а невольников. Я получил бы за Дахму десять тысяч дирхам - и десять лет не знал горя!
Сумеречник молчал, безразлично глядя в пыль. С подбородка капало красным.
- А.. ты...
Салман ибн Самир медленно поднялся. Бьющая дрожью ярость вернулась.