- Я не дам тебе пустить псу под хвост наши жизни! Я верну Дахму. Т-тварь...
Сумеречник молчал, не поднимая головы.
Салман ибн Самир скрипнул зубами. И выдохнул:
- Раскалите наконечник копья. Посмотрим, разговорит ли его железо.
- Говорят, он хороший стрелок, о шейх... - все так же тихо сказал старый Имад. - Покалечим - как стрелять будет? Может, в аль-Румахе поспрашивать?..
Но Салману не хотелось слышать слов мудрости. К тому же, в этих словах ее не было:
- Я приехал из аль-Румаха! Дахмы там нет!
Шейх прорычал:
- Я сказал - несите копье! Несите, кому говорят!!!..
Люди метнулись исполнять приказ. Сумеречник висел на коновязи, трогая языком разбитые губы.
Сейчас ты будешь не говорить. Сейчас ты будешь кричать.
Салман ибн Самир поскреб под гахфийей - солнце припекало, голова потела. Утер рукавом испарину со лба.
За спиной вдруг придушенно вскрикнули. Что случилось?..
Уже оборачиваясь, Салман почувствовал - случилось неладное. Как-то вдруг стало тихо, словно все задохнулись.
Обернулся.
И обмер.
Ибо оказался лицом к лицу с Хозяйкой Медины.
- Салма-аан...
Отовсюду шелестело, мягко переливалось в ушах. Развевались длинные локоны, струились прозрачные черные одежды. Старики говорили: в полуденном мире Манат является как женщина ослепительной красоты - это в Сумерках у нее собачьи зубы и красные глаза гончей.
Тонкие бледные губы изогнулись. Шейх мутайр почувствовал, как под штаниной течет предательская струйка. Он не хотел, не хотел смотреть Ей в глаза - а Она дотронулась кончиком пальца до его переносицы. Огромные, черные, без белка и радужки - сплошная матовая чернота. Льющийся мрак.
Во мраке Салман увидел пылящий плотным строем отряд - под золотистым многохвостым знаменем аль-Ахсы. Пересекающий видение длинный меч со сверкающим лезвием. Медленно разворачивающегося к нему лицом черно-белого в наползающем тумане сумеречника - звякающий панцирь, бледный профиль, пустые горящие глаза нездешней твари.
- Я не для того отдала вам сумеречника!.. Не по руке замахиваешься, Салман... Не боишься, что в скором времени красным железом попотчуют и тебя?..
Манат улыбалась, Салман дрожал, жалко прикрывая ладонью промежность - мокрое мерзло. Свистел ветер.
- Нельзя продавать вороную кобылу, Салман!.. Черная кобыла - моя, ты забыл?..
Богиня висела в воздухе, над песком, текли прозрачные шелка, стыла на белых губах усмешка. Манат утекала с ветром, поднимаясь вверх, как парящая птица.
- В-величайшая...
Жалкий лепет. Древний, древний обычай: вороная кобыла раз в семь лет - жертва Хозяйке Медины. Мальчишкой Салман видел старых кляч, что еще бродили среди развороченных камней Старой Каабы.