- Ты хотел помочь своим людям?.. Отчего же не воззвал ко мне?.. Глупец, тебе не вернуть Дахму!..
Салман не понял, как оказался на коленях. Подвывая и ломая руки, он полз, ловил ускользающие прозрачные ткани. Их колыхал ветер, бросал в лицо, пальцы крючило холодом. Вокруг рыдали и стонали люди:
- Величайшая! Заступись! Справедливейшая! Защитница! Оооо!...
Звонко бился в уши, раскатывался ледяными градинками смех. Богиня веселилась.
И вдруг мучительное терзание возросло - в слух царапнул пронзительный, металлический, звякающий голос. Голос врезался в смех, рвал уши, поднимал волосы на шее. Голос сорвался на злобный крик:
- Не смей смеяться надо мной! Не смей! Я тебе не игрушка!
В ответ прыгал, стеклянными шариками звенел смех.
- Слышала?! Не смей!..
Салману ощутимо скрутило живот - со страху. Он увидел, кто кричит.
Вьющаяся волосами и рукавами Манат нависала над блескучей фигуркой. Нездешний, дующий во все стороны ветер трепал волосы и одежду сумеречника, разбрызгивал искры, как капли - а тот отмахивал рукой и кричал:
- Я - не твой!!!..
Манат веселилась:
- Мой! Мой! Про должок - не забыл? Ты здесь, ибо таково мое второе желание!
И сумеречник разом затих, съеживаясь и на глазах поникая.
Манат усмехнулась:
- Помни об уговоре...
Самийа снова вспыхнул и крикнул:
- Хочешь от меня услуги - приказывай! Но смеяться не смей!
Теперь это был обычный, звякающий, но обычный сумеречный голос. В нем слышалась неподдельная, совсем человеческая обида. Сумасшедший лаонец стоял перед богиней во весь рост, сжав кулаки, упрямо наставив Ей башку прямо в лицо.
На развевающиеся длинные шелка Салман смотреть не решился. Но понял, что ежели не влезет в беседу, потеряет разом и кобылу, и остроухого. И простонал:
- Величайшая! Я сильно прошу прощения, смилуйся! Не буду его мордовать, и за кобылу забуду думать, о величайшая! Только смилуйся! Раз уж он свел Дахму и оказался в руках мутайр - пусть отработает!
Воздух ощутимо дрогнул. Бледный острый профиль начал медленно-медленно разворачиваться к нему. На какое-то мгновение Салману помстилось, что на сумеречнике - полный блестящий доспех странного, нездешнего вида. Он сморгнул, и наваждение смылось. Да нет, все как было: заляпанный кровью грязный бурнус, разбитая рожа.
Манат зашелестела тысячью смешков и развела белые-белые руки:
- Разве я уже не отдала тебе самийа, о шейх?..
- Величайшая! - взвыл Салман. - Заступись за нас! Он у бану суаль всех посек! Прикажи ему, величайшая! Скажи свое слово!