Тарег осторожно пригнулся над длинным костистым телом мужчины. Желтозубый рот с треснувшими сухими губами казался каким-то странно... разинутым. Как будто человек хватал воздух перед смертью. Нерегиль долго колебался, прежде чем решился прикоснуться к высокому стоячему воротнику. Сморщился, легонько оттянул - двумя пальцами. И, резко выдохнув, отпустил ветхую ткань.
- Чего там? - мрачно вопросил с высоты верблюда Лайс.
Их щербатый благодетель благоразумно не покидал седла. В самом деле, смотреть на непонятно чьи трупы - кому ж это понравится...
- Что скажешь, шейх? - тихо спросил Тарег жалостно сморщившегося языковеда.
Аз-Захири поднял худые плечики и нахохлился - то ли от холода (вечерело, а на старике трепался только латаный бурнус), то ли от страха.
На горле трупа, слева от выпяченного, как хребет ящерицы, кадыка, темнели два длинных отпечатка клыков.
- Аждахак... - тихо сказал сам себе Тарег. - Какие спокойные лица... Выходит, они даже не сопротивлялись...
- Кто? Кто-кто? - озабоченно поинтересовался Лайс и пугано завертел головой. - Какой такой Адж-Даххак? Местный разбойник? Не слышал о таком!.. Надо поскорее отсюда делать ноги, эй, вы, чего встали!..
На его увещания никто не обратил внимания.
- Как так вышло? Как можно просто подставить шею дракону?.. - кривясь и морщась от невообразимостей, продолжал упираться нерегиль.
Подобное не вмещалось в голову.
- Один за другим? Он просто подходил к каждому, смотрел в глаза и разевал пасть? А они?..
- Судьба... - коротко бормотнул аз-Захири.
- Эй вы, ноги, говорю, надо...
- Замолчи.
Тарег обернулся и смерил бедуина взглядом.
- Молчи и слушай. Или не слушай. Ковыряйся в носу. Не мешай нам.
Лайс обиженно притих на горбу шумно дышащего верблюда. Тот потянулся к колючке и принялся жевать ее мягкими пушистыми губами.
- Это святые места, - жалобно пискнул языковед. - Святые места! Сюда... сюда заказан путь язычникам!
И тут же осекся, быстро втянув голову в плечи.
- Я это очень хорошо заметил в Хайбаре, - мрачно ответил Тарег. - К тому же, вдруг это правоверный аждахак?
- Не кощунствуй! - снова пискнул аз-Захири, пугаясь собственной храбрости.
Годы, проведенные в стойбище кальб, научили его нерушимости причинно-следственных связей: ты говоришь неприятную правду, а потом тебя бьют. Языковед ожидал от Тарега затрещины.
- Молись своему Всевышнему, чтобы этот дракон не оказался паломником, также стремящимся в Медину, - дернул плечом нерегиль.
Слоистые скалы Улы сменились каменными осыпями "благословенной долины" - Мунтазах Байдах, приводящая путника прямо к святыням, истомно таяла под неярким осенним солнцем.