– Много ли надо ума и проницательности на дисплей мобильного посмотреть? – совершенно без обиды отозвалась Машка. – Я так понимаю, ты здесь? И раз уж ты звонишь мне ночью, то определенно Женька не с тобой.
– Мань, ну, вот как ты делаешь это, а? – рассмеялась Марина, опуская сигарету в пепельницу и вставая за чайником. – Откуда ты это знаешь?
– Ты забываешь простую вещь, – рассмеялась и Машка, перестав строить из себя ясновидящую, – мы с тобой разговаривали по телефону в день рождения, и ты намекнула, что у тебя появилось дело. А я прекрасно знаю: твои дела появляются исключительно в родном городе. Я права?
Марина залила кипятком заварку в ситечке, накрыла кружку крышечкой и поставила на стол, сама же снова взобралась с ногами на табуретку.
– Права. И звоню я тебе с единственным вопросом…
– Нет, он мне не звонил, – сразу же отозвалась Маша. – Если позвонит – чего сказать?
Коваль вздохнула. Если Хохол не позвонил Машке и не пожаловался на отъезд дорогой супруги на историческую родину, значит, дело совсем плохо.
– Да ничего не говори. Он знает, где я. Но приехать не сможет – я паспорт увезла с собой.
Машка фыркнула:
– Ну, ты в своем репертуаре!
– Ты знаешь, как-то случайно вышло, по инерции.
– Не сомневаюсь, что твоя инерция сработала по причине твоего племянника.
– Маш, давай не будем про это? – попросила Марина.
– Да не вопрос. Только будь осторожна, а?
– Не волнуйся, милая, я буду крайне осторожна. Позвоню через пару дней. Целую тебя.
Машка чмокнула ее в ответ и положила трубку. Тишина вдруг навалилась на Марину со всех сторон, окружила, протянула свои длинные щупальца. Коваль съежилась на табуретке и почувствовала себя вдруг совсем маленькой и ужасно одинокой – до тоски, до слез. И самое обидное было в том, что во всей этой ситуации виновна только она сама. Зачем было отпихивать Хохла сегодня утром? Что стоило рассказать – все равно он уже видел эту запись с Колькой? Нет – она опять обострила все сама и теперь сидит в съемной квартире и почти рыдает от невыносимого одиночества.
Звонок в дверь застал ее врасплох, и Марина, вздрогнув от неожиданности, разлила чай.
– Черт возьми… – пробормотала она, направляясь к двери.
В дверном глазке отражался Георгий.
– Что вам нужно? – неласково поинтересовалась Коваль, одновременно испытав странное облегчение, как будто его визит сейчас избавит ее от множества проблем.
– Я подумал, у такой женщины в доме не может быть малинового варенья, – весело отозвался он и поднял вверх руку, в которой была зажата литровая банка варенья, перетянутая вокруг крышки красно-белой клетчатой салфеткой и обвязанная красной веревочкой.