В конце июня пьяные белогвардейские офицеры застрелили рабочего Акулинкина. Этот случай возмутил весь город. Профсоюзы созвали летучие митинги и собрания.
Похороны Акулинкина вылились в политическую демонстрацию. Многие рабочие организации пришли с красными знаменами. В похоронах участвовало около 10 тысяч человек.
Власти, встревоженные таким размахом политических событий, встретили похоронную процессию с оружием, стянули войсковые части. Не успели похоронить убитого, как белогвардейцы начали громить профсоюзы. Многие работники вынуждены были тогда перейти на нелегальное положение.
После разгрома профессиональных союзов я всецело отдалась работе в подпольной большевистской организации в Центральном районе и в организации Красного Креста. Со мной находились моя сестра Екатерина Овечкина, Васса Николаевна Жданова и представитель от польских частей — товарищ Иосиф. Работали мы в исключительно тяжелых условиях: сбор средств был сопряжен с большим риском, но никто из нас не остановился бы даже перед смертельной опасностью.
В нашу организацию Красного Креста вошла Анастасия Федоровна Шамшина, мать расстрелянного белогвардейцами большевика Василия Шамшина. Несмотря на личное горе и преклонный возраст, Анастасия Федоровна являлась активным и преданным работником.
Осенью заключенных в тюрьмах большевиков стали отправлять дальше на восток — в Иркутск, Благовещенск. Требовалось снабдить их теплой одеждой, обувью. Не хватало средств, сборы по подписным листам давали небольшие суммы. Тогда мы решили в нашем доме открыть пошивочную мастерскую, а у Вассы Ждановой — «пивное производство». На вырученные средства от продажи пива и шитья покупали по недорогой цене шапки, поношенные полушубки, валенки, варежки и передавали в тюрьмы товарищам, которые в этом крайне нуждались.
После произведенных повальных арестов весной 1919 года наша группа подпольщиков-большевиков осталась без руководства, связи с партийным комитетом также оказались порванными.
Однажды в начале апреля после работы ко мне зашел А. П. Столяров, он жил тогда в нашем доме, а вместе с ним и молодой человек лет 28–30, высокий, стройный, брюнет. Это был Алексей Степанович Павлов. Представляя его мне, Столяров, как бы шутя, сказал:
— Вот этот молодой человек ищет Мотю. Хочет с ней познакомиться.
Я тоже шутя ответила:
— На белом свете много Моть. Может быть, человек не по адресу попал?
Павлов протянул мне руку и, улыбаясь, сказал:
— Вот вы какая! Совсем девчонка. А я почему-то представлял себе Мотю пожилой солидной женщиной. Ну, будем друзьями.