— Фига се, — восхитился Федька. — Ты где такие нашел, Шалва?
— Нашел! — хмыкнул тот. — На заказ отлили, понял? Найдешь тут такие.
С посудой в этой действительности было не так чтобы плохо, но… очень уж она была невзыскательная и однообразная. Стаканы только классические граненные производства завода «Красный стекольщик», стопки — копи стаканов, только в два раза меньше, тарелки строго из тяжелого и грубого сероватого фаянса обычно со звездами или серпами и молотами по краю. Поэтому кабатчики, старающиеся не отбивать посетителям аппетит, выкручивались как могли. Чаще всего с помощью гончаров, чей труд оказался востребованным. А вот теперь Шалва пошел дальше, явно опередив конкурентов.
— Вот сюда и заходите, — сказал наш гостеприимный хозяин. — Тихо посидеть, с друзьями поговорить… ра квия… задушевно — самое место.
Возражать никто не стал, все так и выглядело. Шалва усадил нас за столик, по его мнению лучший, сделал некий жест рукой, словно описав круг над нашими головами, на что женщина за баром улыбчиво закивала, а затем попрощался и вышел из бара.
А место и вправду выглядело тихим и приятным, такого в городе пока не было. Везде шум и гомон, а вот тут так… Дальше, наверное, народу прибавится, они едва открыться успели, но пока вообще благодать.
Пухлая Ира принесла нам три кружки пива, а затем притащила тарелку наструганной редьки, перемешанной с солеными ржаными гренками.
— Это же рыгать не перерыгать потом, если с пивом, — сказал Федька, зацепив вилкой целую охапку редечной стружки и умяв ее себе в пасть.
Пиво, кстати, оказалось не фильтрованным, или как там такое принято правильно называть. Мутноватое, но что на вкус, что на запах — лучше некуда, чистая ностальгия. Нормального пива здесь покуда не было. Технолог, что ли, какой-то сюда провалился? Очень даже может быть, почему бы и нет.
— Ну ладно, за удачу потом выпьем, — сказал я, поднимая кружку. — Пока за Шалву давайте, что бы мы без него делали?
— И где бы пили-ели? — добавила Настя.
Оловянные кружки, столкнувшись боками, глуховато брякнули. Я большими глотками опорожнил свою почти что на треть, поставил, прикрыв крышку и подумав, что немцы в свое время это здорово придумали — не выдохнется.
— Ладно, — сказал Настя, — теперь говорите, что мы празднуем и зачем вы меня из дома вытащили?
И мы взялись рассказывать. Полушепотом, тихо, постоянно оглядываясь, но со всеми подробностями.
— Ну и что делать планируете? — спросила Настя после того, как мы с Федькой закончили.
Всерьез спросила, я видел, что она нам поверила. Поверила в то, что мы и вправду постояли около выхода из этой действительности, из Отстойника. В то, что выход отсюда есть и мы его можем найти. И его надо искать.