А дальше? Хочешь ты того или нет, а придется все-таки признать очевидное: прошлое не вернуть. Физическая любовь, какой бы сильной и желанной ни была, не решает существующей проблемы. Хвататься за обрывки былой любви — не значит вернуть любовь.
Да, она нестерпимо хотела этого мужчину. Но откровенная физиология его желания обижала, ей необходимо ощущать любовь к себе. Сейчас, в ярком свете нового дня, надо определить для себя, имеет ли любовь какое-нибудь отношение к тому, что произошло между ними прошедшей ночью?
О, будь ты наконец взрослой! Ночью была лишь встреча возжелавших друг друга тел, не более. Адам прав: мы просто нужны друг другу. Нужны для чего? Их обогревает всепоглощающая страсть. Естественно, страсть тел. Душа ни при чем. Уж кто-то, а Адам это понимает. Взрослый, умный Адам, который не любит рисковать.
И где сейчас герой сумасшедшей ночи? Работает. Что-нибудь, кроме работы, интересует вас, мистер Симмонс?
— Доброе утро, — промолвила Селма, переступив порог кабинета.
Симмонс поднял голову от машинки.
— Доброе утро. — Он ждал, что она еще скажет. Видимо, не хотел, чтобы слова и чувства затронули зияющую пустоту четырех лет порознь прожитой жизни.
И вот они смотрят друг на друга, два посторонних человека. Молодая женщина нервно кусает губы, лихорадочно пытаясь придумать, как разрядить обстановку. Сейчас бы пошутить, дать повод для улыбки, но ничто не шло на ум. Даже трудно понять, что она испытывает в данную минуту — злость, смущение, стыд?
Стыд? Но чего, собственно, ей стыдиться? Того, что проявила свои искренние чувства?
А если разобраться, что связывало их той ночью? Страсть. Самое обыкновенное физиологическое влечение. Но разве это так уж дурно — испытывать естественную человеческую страсть? Дело же касается не первого встречного, а любимого ею человека. Того, что был когда-то ее мужем.
— Ты уже позавтракал?
— Я перекусил немного, но чашечку кофе, пожалуй, выпил бы.
— Я принесу.
Когда Селма поставила перед ним кофе, Адам, внимательно посмотрев на нее, спросил:
— Как ты?
— Нормально. Ты давно встал?
— Примерно час назад.
Словно договорившись, они никак не касались прошедшей ночи. Будто ее и не было. Но она же была! И напряженное молчание лишь подчеркивало значимость свершившегося.
В последующие несколько дней они редко виделись, встречаясь только за обеденным столом. Раскаивались? Не хотели повторения? Не желали дать прошлому стать настоящим? Про себя Селма могла сказать, что все три вопроса ее беспокоили, оставаясь без ответов. Что тревожило его — откуда знать? Когда Адам бросал на нее взгляд, в глазах угадывался тлеющий огонь желания. Им было нелегко даже сидеть за одним столом. Какое-то слово, взгляд или жест вызывали в их телах ответную реакцию. В общем, ночь удовлетворенного желания не успокоила, скорее, наоборот, привнесла в их отношения некую дополнительную напряженность.