- Тьфу-тьфу-тьфу! - стучит по кривой липовой ветке Коростылев. - Это я так, к слову. Извини.
Ругательство про змею появилось уже после пробуждения. Змей в Казани за время отсутствия людей развелось множество. В основном это безобидные ужи, медянки, но часто встречаются и гадюки, облюбовавшие многочисленные подвалы и канализационные колодцы. За неделю гадюки покусали уже четверых общинников, а поскольку никаких лекарств нет, лечат бедолаг народными средствами - отсасывают яд, прижигают места укусов. Все четверо лежат в будке униформистов под присмотром фельдшера Цапко с распухшими, как бревна, ногами, страдая от постоянно высокой температуры. Цапко поит их отварами из подорожника и листьев малины, делает какие-то примочки. Больным лучше, но о выздоровлении пока речи не идет.
- Детей берегите! - каждый день втолковывает общинникам фельдшер. - Взрослый организм еще может сопротивляться яду, а детский…
И он грустно машет рукой.
Цапко постоянно мучается от отсутствия возможности проявить свое врачебные таланты - медицина без поддержки фармацевтики оказалась беспомощной и бессильной, а народная - неэффективной. Единственный лекарственный препарат, прошедший испытание временем и имеющийся у фельдшера - марганцовка. Цапко каждый день готовит несколько ведер раствора, заставляя всех, а особенно детей и работающих на кухне женщин, мыть этим раствором руки.
- Не дай Бог дизентерия! - как заклинание повторяет Цапко. - Кишечные инфекции, сальмонеллез, холера… Мы все вымрем!
Фельдшера в Цирке прозвали Паникером, но Бабай к нему всегда прислушивается.
Томительные минуты ночного дежурства тянутся, как резиновые. Мужчины у костра уже обсудили удачную рыбалку, поговорили о будущем, сойдясь во мнениях - ничего хорошего ждать не приходится, зима идет. Потом разговор сам собой прерывается. Чтобы не уснуть, Коростылев поднимается и начинает бегать по площадке перед входом в Цирк, размахивая руками.
Ринат приносит из-под крыльца охапку сухих веток, смотрит на величественно плывущую среди обрывков облаков в темном небе Луну.
- Часа три, наверное. Скоро смену будить.
Часы в общине ни у кого не работают, и время люди меряют на глазок, а ночные дежурства отсчитывают по прогоревшим кострам. Четыре костра - смена. Сейчас как раз догорает четвертый.
- Доброй ночи, мужики! - раздается вдруг из темноты спокойный и уверенный голос.
- И вам того же, - быстро повернувшись на звук, отвечает Коростылев, на всякий случай нашарив рядом с кучей дров топор.
- Ты топорик-то брось, брось, - насмешливо советует голос. - И другану своему скажи, чтобы к костру подошел.